Комментирует Евгения Цориева[1]:
в случае с подборкой текстов, а не циклом, которому автор_ка обычно сам_а дает имя и, соответственно, одну из траекторий, по которым можно начинать движение, задачей под звездочкой является самостоятельный читательский поиск связующих звеньев, которые дают подборке существовать, грубо говоря, в целостной разрозненности. в подборке Анны Столяровой, где каждый следующий текст, фактически, отличается от предыдущего и с точки зрения формального/графического аспектов и <не люблю такие огрубления, но все же> с точки зрения аспекта содержательного, такие звенья находятся довольно просто, скорее даже на уровне какого-то предпонимания, чем чисто филологического взгляда
во-первых, письмо ощущается как какое-то постоянное колебание. как провода под напряжением или конвекция в аномально жаркую погоду. это какая-то искрящаяся искренность, вызывающая легкое покалывание в руке, которая хочет с ней соприкоснуться. временами уходящая в надрыв, а временами зарастающая в нежность. при этом само это колебание — безопасное явление, этим проводам ты почему-то веришь и принимаешь этот самый контакт. это сквозящий трепет, какой-то, временами, околоаронзоновский (первой ассоциацией к завершающему тексту было “Послание в лечебницу” как по звучанию, так и на уровне образов).
во-вторых, этот трепет в первую очередь направлен на слово как таковое. отсюда частый выход на метатекстуальный уровень (практически в каждом тексте осмысление обладания словом; процесса письма; прямое какое-то цветаевское графическое соопоставление; etc) <на этом фоне, на первый взгляд, выделяется текст про семью, однако для меня тоже на каком-то иррациональном уровне он вписался в этот ряд с точки зрения вот этой самой идеи творения как таковой, где этим творением выступает уже субъект_ка.>
в-третьих, этот самый трепет каким-то образом побеждает эксплицитно мрачную реальность текстов. письмо держится на личных звеньях, которые провоцируют скорее выстраивание догадок, однако эти звенья не мешают целостности происходящего. оно скорее воспринимается как должное. и, что мне кажется важным, трепет с мраком не находятся в дихотомии. оно ощущается как естественное бытование.
жизнь победила смерть неизвестным для меня способом.
[1] Евгения Цориева — поэтка, филологиня. публиковалась на [полутонах], во «флагах»; в журналах «нате», «всеализм», “poetica”, «пироскаф» и на syg.ma.