Мне здесь всё не так. Безвкусные вывески, предлагающие купить то колбасу, то кроссовки в магазине «всё по 500»; люди, шагающие с вытертыми пакетами и тяжелым взглядом (который лучше бы прятать в пакет); улицы, на которых почти никогда никого нет. Я всегда поражаюсь этому феномену: в любом торговом центре будет не протолкнуться, — но улицы здесь словно декорации, ими не пользуются, чтобы случайно не порвать картонные стеночки.
Мне здесь всё не так, а особенно тот факт, что я родилась в этом городе, а потому должна любить его по умолчанию. Любовь по умолчанию или из чувства долга — вообще сомнительное мероприятие. Это как ездить на чай к дорогим родственникам каждые выходные, а потом мучаться головной болью до самой среды. Иногда любить лучше на расстоянии. Или не любить вовсе.
Кто я в этом городе? На этой улице мне восемь, вчера наступил новый год, мы идем в гости к моей бабушке, и мне так странно, что она не моя бабушка, а жена дедушки, поэтому я говорю с ней почтительно и на «вы». В этом парке мне 16, я сижу на скамейке и пытаюсь сказать человеку, что я его не люблю — и не «больше не люблю», а вообще не люблю, а человек хрустит пальцами и говорит, что мы поженимся. В этом районе я стараюсь не бывать вовсе, там мне 21, на прошлой неделе умер папа, и от этой мысли что-то внутри обрывается и падает вниз. Так будет еще много недель, пока не застынет наконец в одном положении, и я буду стараться не делать резких движений, чтобы вдруг не сорвалось снова.
— Может, накинете рублей сто?
Пожилой таксист внимательно смотрит на меня в зеркало заднего вида. Глаза уставшие, в красных прожилках, веки почти без ресниц.
— Рублей сто, говорю, накинете? Я вас двадцать минут искал.
Где он искал меня, если я безропотно ждала его на остановке, ровно в той точке, которую отметила в приложении, замерзнув до такой степени, что не было сил достать телефон и отменить поездку?
— Нет, не накину.
— А-а-а, вы из Москвы, наверное?
Я никогда не скажу ему, что родилась здесь. Он не простит мне, что я бросила этот маленький грустный город, бросила его логан с потертыми «шашечками», улицы, где он был когда-то счастлив. Я могла бы сказать: «Накину, конечно, мы же земляки» и вытащить из кошелька пару купюр. Но у меня нет кошелька, и я ненавижу слово «земляк» — оно на вкус как пресное, непропеченное тесто, которое застревает между зубами, и хочется скорее прополоскать рот.
И здесь нет катастрофы, просто иногда так бывает, что родной город — это просто точка на карте, которую ты замечаешь и говоришь: «Да, я отсюда, да, там делают пряники, нет, я их не люблю».
Поезд, который на огромной скорости мчался к перрону, отъезжает от него вальяжно, словно нехотя. Мимо меня проплывают слова «Город-герой», и я думаю, а кто здесь герой? Тот, кто уехал (читай, сбежал), или тот, кто остался, чтобы каждое утро мыть свой синий логан и собирать человечков по квадратикам карты?
Я захожу в приложение. Таксист Анатолий осуждающе смотрит на меня с фотографии и будто бы хвалится рейтингом в 4.97. Я набираю 1-0-0 и нажимаю на кнопку «Оставить чаевые».
27.05.2025