2018-2022-2023
Октябрь 2022. Армения снова меня накрыла. Я ее окончательно забыла, а она возвращается снова и снова. Почему? Так надо, видимо. Кому? Неизвестно.
Четыре года назад я говорила подруге о том, что бессмысленно рисовать комикс на армянскую тему, его всё равно никто не будет читать. Кому это надо в Питере? Люди старше 35 не читают комиксы, тем более про республику экс-СССР. Я всё время хотела бросить рисовать, потому что это дело трудное. Куда это потом можно будет пристроить? Кому нужна меланхоличная история? Какая-то обычная семья с детьми, какие-то не слишком развлекательные приключения, какой-то самый обычный роуд-муви в какой-то очень маленькой и не очень подготовленной для туризма стране.
Подруга говорила: «Подожди, пройдет десять лет, и твоя аудитория созреет». И вот прошло немногим меньше. Один из моих знакомых фотограф Сергей выложил вчера в сториз фото с фразой «Такой красивый город, но в нем так тоскливо». «Так, кажется, это Ереван», — подумала я. Да, точно Ереван. И меня вдруг перенесло в него, в 2018-й, мне там тоже было ужасно печально. Я написала Сергею: «Понимаю тебя, была там с таким же настроением и даже что-то зарисовала». Он стал просить прислать комикс. Отправила ему несколько страниц. Смотри-ка, понадобилось! Ему было интересно.
Сергей туда поехал из родного Питера, без семьи, без собаки, без денег, без связей и, главное, почти без надежды вернуться. И таких людей тысячи. Я попала в Ереван при более выгодных обстоятельствах: отпуск, дети и муж. Думала — вернемся через неделю довольные. Вернулись. Совсем другими, как будто нас перепахало. Но в самой Армении еще было довольно мирно.
Реклама: ЕРЕВАН — ЭТО ЛЮБОВЬ С ПЕРВОГО ВЗГЛЯДА
Да, мне почему-то там было с самого начала очень скучно. Я ожидала чего-то отпускного, приятного, расслабляющего — и всё было не то. Радовали только интересные вкусняшки в лавках, приветливые продавщицы в магазинах. Но из ущелий улиц и дорог выдувало и распыляло в воздухе нечто такое, что наводило на меня еле заметную грусть-тоску. Не радовали красивые скульптуры, не радовали низкие цены. Всё не мое, что ли…
Страна, которая очень долго находится в состоянии между войной и миром, всё время живет в напряжении, всё время в страхе, в предчувствии катастрофы, страна, не простившая никому старые обиды, не может открыто и спокойно жить, тем более улыбаться. Мне захотелось уехать сразу, как только вышла из такси и вдохнула воздух.
В комиксе, который я буду мурыжить два с половиной года (отрисую 100 страниц, а потом застопорюсь навсегда на его середине), я сделала фрейм — как мы выходим из такси. Я даже помню лицо таксиста, который содрал с нас какую-то несусветную сумму. Наверное, я рисовала по возвращении эти кадры со скрытой мыслью отомстить. Отомстить этому городу, который я не полюбила. И он не полюбил меня.
Фотографа Сергея, который попал сюда осенью 22го, Ереван тоже, видимо, не принял. Ему горько, и мне было не по себе… хотя зря я жалуюсь. У меня не было нужды в деньгах, времени и свободе. Гуляла. Часто одна. А муж…
Я обижалась на него каждый день из-за ерунды, из-за невнимания, из-за того, что он всё время искал развлечений, мужские компании. И эта обида послужила поводом, нет, не отомстить мужу, просто начать писать, фиксировать, что произошло, свои эмоции, выплескивать эту набухающую муть внутри.
И зачем только я предложила ему поехать в Армению? Шесть дней мытарств. Не везло нам на каждом шагу: то с погодой, то с хозяевами квартир. Когда на обратном пути мы пересекли границу, я подумала, что это самая ужасная поездка в моей жизни, но она может стать книгой. Села писать, начертила карту, перечислила все посещенные достопримечательности, описала политическую картину в стране: мягкая революция без единого выстрела, с шашлыками и фейерверками, упомянула забитое положение женщин в маленьких городках, постоянные разговоры о геноциде и карабахской войне. И что дальше? Писать об армянках? Маловато материала. Они очень закрытые. Я почти ни с кем не общалась. Рассказать о красоте природы? О древней истории? Не то.
Я не могла тогда еще писать и формулировать задачу. Мне еще надо было до этого дойти и поучиться. Поэтому я фиксировала в альбоме названия мест, армянские буквы, фразы, рисовала. Кучи эскизов церквей и гор. Глупая. Надо было делать наброски того, что окружало, быта. Я же не знала тогда, что потом буду создавать комикс, и мне придется рыскать по интернету часами, чтобы найти, как выглядит обычный ереванский подъезд, дом, стол. А тогда в Армении я страдала и просто, как отдушину, брала мелки, бумагу и чиркала.
В Армении у меня никого не было, в смысле, знакомых, никаких. Мы общались только с теми, у кого мы снимали квартиры по ходу маршрута. Точнее были их контакты. Их голоса по телефону. И всё. Мы мучились с поиском хорошего проводника водителя. И вот сейчас у меня в Ереване куча знакомых.
Реклама: СЬЕЗДИТЬ В АРМЕНИЮ ВСЁ РАВНО ЧТО ПОБЫВАТЬ В ГОСТЯХ У БАБУШКИ
Мне нравилось рисовать ереванский митинг 2018-го года на бумаге. Я тогда пожалела, что не сфотографировала с телевизора некоторые кадры из новостей. Хотя я и сейчас ничего не снимаю с экрана. Сейчас всё ранит. А тогда, четыре года назад? Тогда я смотрела на их бархатную революцию и думала: а пошла бы я туда, на площадь, будь я на их месте? Не знаю. Они вышли все, с флагами, громкие, сильные, возмущенные. Стихия толпы. Рисуя комикс кадр за кадром, я пыталась копировать найденные в интернете образы. Парень с огромным флагом на грузовике. Люди в спортивных костюмах, раздающие всем бананы бесплатно. Пашинян в бейсболке и с громкоговорителем, и его все слушают.
Когда таксист вез наши чемоданы в гостиницу, он показал пальцем, где была революция: вот площадь, вот фонтаны. Он так воодушевленно говорил!
ТАКСИСТ. Никто не был раненый, ни одного человека не убили! Все обнимались, радовались: гуляли всю ночь, танцевали, пели, делали люля. Все кафе и рестораны были открыты!
Это звучало наивно и радостно, что нам стало даже завидно. Смена власти произошла быстро и бескровно. Сейчас я уже понимаю, что всё было не совсем так, как казалось простому народу. Не всё бархатное, что кажется бархатным. Сегодня митинги в Ереване другие.
Помню, как встретила одну женщину на заправке у озера Севан. Она, единственная среди встреченных нами армян, ни на что не надеялась, не верила в перемены к лучшему. Она смогла отправить сына в Россию учиться, говорила, что шлет ему очень много денег. Но оно того стоило, потому что его не забрали в армию.
Интересно, что после революции прошло не так много времени, но со стен исчезли все граффити, из магазинов для туристов — все футболки и сумки с бородатым лицом Пашиняна. Наверное, закрасили и те гаражи, на которых мы заметили троицу Ленин–Сталин–Пашинян. Граффити недолго живут. Мне сказали, что и памятник, воздвигнутый на дороге в Гюмри сразу после того, как новый президент отправил своего сына служить в Карабах, тоже разрушили: «Никто ему больше не верит».
ФОТОГРАФ СЕРГЕЙ. Вот уже две недели как я не могу найти работу и впадаю в панику. Без любимого дела жизнь теряет краски.
Этой осенью я почти каждый день нажимала хэштег #ереван2022. Среди рекламы бровей, ногтей и жирно накрашенных дамочек мне удавалось найти фотографии уехавших. Обычно это была какая-нибудь достопримечательность города, рядом одинокая мужская фигура и внизу печальная короткая фраза, типа «Последнее фото в России».
Вот Николай, художник. Фотоколлаж на тему релокации. Новое слово, кстати, «релокация». И мы теперь точно знаем дату появления этого слова. Да, Николай — релокант, как и Сергей. Его желтенькие милые полупрозрачные образы эдаких покемонов-человечков парят над мирной монохромной армянской столицей. С одной стороны тоска, с другой — красота: четкие линии, архитектурные элементы. Черные треугольники балконов на фоне абсолютного белого холодного неба. Название: «Русские улетают из России». Куча реакций: смайлики со слезами. Черные такие воздушные шары с корзинами. Желтые человечки цепляются за них, боятся упасть. Ощущение подвешенности: ни на земле, ни на небе, ни в Питере, ни в Ереване. Коммент снизу: «Летят перелетные люди, летят из родимой страны».
Реклама: ДАВАЙТЕ ИЗУЧАТЬ АРМЕНИЮ ВМЕСТЕ С НАМИ!
НАСТЯ-ДОМОХОЗЯЙКА. Прошло уже 2 недели, как я в Ереване. Вот наша квартира.
С Настей (женой айтишника) мы не были лично знакомы. Я стала смотреть ее записи в сети после того, как она уехала из России. Сначала показывала просто красивые фоточки с кофе, туфельками на траве, виды из окон, люстры с хрустальными висюльками. Я послала реакцию: «армяне любят поблестящее и покрасивше». Настя ответила, что к этому быстро привыкаешь.
НАСТЯ-ДОМОХОЗЯЙКА. Когда я летела одна с двумя детьми и тремя чемоданами по 20 килограммов, мои чувства были отключены, как у Елены из «Дневников вампиров»: я делала всё на автомате, чтобы всем было комфортно. Потом всё стало меня раздражать. Мне не нравилась квартира, не нравился район: шумно, выхлопные газы, непривычный язык, другая валюта, непонятные цены, слишком добрые люди. Да. Это напрягало, и не хочется им улыбаться в ответ. Курят просто везде. Всё валится из рук, всё не так, как я ожидала. Мне хочется домой. Муж меня успокаивал: главное, мы вместе. Без него я бы с ума сошла. И еще, сервис тут никакой: закажешь электрика, а он не придет ко времени. И прождешь его зазря. Как так?
Электрик, ну да. У меня, конечно, всплыла в памяти та наша история с лампой. С нее-то всё и началось. Ереван пять лет назад. Центр города. Улица Абовяна. Панельный дом. Мы прилетели ночным рейсом. Все спят. И вдруг грохот: лампа, подвешенная в комнате у детей, стукнулась от сквозняка об шкаф и грохнулась на пол. Лампа разлетелась на миллион мелких осколков: она была сделана из голубой мозаики.
Мне это показалось плохим предзнаменованием. Когда я написала хозяину квартиры об инциденте, он спросил меня: «Ребёнки пострадали?» «Нет», — говорю. Он: «Слава Богу!» А сам так и не приехал разобраться. «Я потом поменяю лампу».
НАСТЯ-ДОМОХОЗЯЙКА. Коротко о погоде у нас дома. Реально очень холодно. Спим в штанах и носках. Ждем, когда включат отопление. То трубы текут, то котел не работает. Обещают на днях починить. Осень в Ереване 22-го года всё-таки холодная, хотя теплее, чем в Ярославле.
Из минусов жизни для молодых мам: огромная проблема купить большую пачку памперсов, продают только поштучно. А еще здесь водят машины по очень странным правилам и не пристегивают малышей к детским креслам. Кошмар!
Из плюсов. Очень вкусная клубника, как у мамы на даче. И, конечно, вода — чистая и можно везде найти в фонтанчиках. В целом у нас хороший район, есть детские площадки. Я начинаю привыкать.
ПСИХОЛОГ ЕГИА. Начал чувствовать первые признаки спада эйфории после переезда. Он сопровождается гореванием, оплакиванием. Начинает догонять, другими словами. Теоретически это важный этап в адаптации в новой реальности.
Егиа переехал в Ереван из Москвы, тоже жаловался вначале на необязательность людей, сложности с вождением машины на дороге, но потом оброс новыми связями. Егиа по национальности армянин. Кажется, ему легче должно было адаптироваться. Оказалось, совсем нет.
НАСТЯ-ДОМОХОЗЯЙКА. А еще я поражена силой веры в Армении, многие каждую неделю ездят к святым местам по всей стране, чтобы помолиться и прикоснуться к стенам. Я давно тут ничего не писала, меня накрыло недавно. Такая депрессия была.
Ник занимается спортом, ведет ютуб-канал, призывает всех следовать его примеру. Вот на этом видео он поднимается по лестнице Каскада. Снимает себя при помощи селфи-палки. Звучит ритмичная музыка.
НИК-БЛОГЕР. «Не существует более глубокого одиночества, чем одиночество самурая. Разве что, может быть, одиночество тигра в джунглях».
Снизу Ник добавил к этому свой коммент. «Держи нос по ветру, носки чистыми и любите маму».
Реклама: ЕРЕВАН — РОЗОВЫЙ ГОРОД НА ВЕЧНЫХ КАНИКУЛАХ
Каскад. Именно здесь мой муж снимал квадрокоптером горы, и именно здесь у него ничего не получилось. Вокруг квадрика собиралась кучка молодых мужчин, они наперебой задавали вопросы и с горящими глазами смотрели, как двигаются пропеллеры, слушали, как они жужжат пчелой. Как я ненавидела этот звук тогда! Я ревновала и к квадрокоптеру, и к мужикам, и ко всему Еревану. То, что не было видно Арарата, вызывало у меня не сожаление, а ухмылку. А муж очень увлекся своим мощным гаджетом и не замечал моих чувств. А может, и замечал, только делал вид, что не замечает. Для него запустить квадрик было всё равно что полетать самому. В Питере запуск квадрокоптера в центре мог обернуться немаленьким штрафом. А тут запускай, сколько хочешь. Тогда слово «беспилотник» и в Армении, и в России носило развлекательный характер.
Но вернемся к Каскаду. Вдруг, откуда ни возьмись, появился он, Мушег. Как он был мне неприятен! Это лицо, такое ухоженное, улыбающееся, наивное, фигура в чистеньком розовом поло. Отглаженный и прилизанный, стерильный. Я могла бы просто не обратить на него внимания. Но нет. Меня раздражала эта святая невинность на его лице. Он окончил институт и боялся попасть в Карабах.
«А я-то тут причем? Я в чем виновата?» — подумалось тогда. Это мой первый день в Ереване, я только что прилетела в отпуск, перепсиховала в полете, мало спала. А тут уже кто-то лезет со своей проблемой. Мушег хотел что-то объяснить по-английски, но знал язык слабо. По-русски ноль. Муж просто улыбался и не реагировал на него, а я кипела.
Я. Зачем ты дал ему свой имейл?
МУЖ. А че такого?
Я. Он же будет напрашиваться, чтоб ты ему сделал вызов в Россию для визы.
МУЖ. Ничего страшного.
Я. Я не хочу решать чужие проблемы, я не хочу эту их войну в себя пускать, понимаешь?
МУЖ. Я же не собираюсь ему отвечать. Не пожарь.
По закону в Армении все молодые люди в 17–18 лет призывались в армию на 2 года. Поступление в институт давало отсрочку. Но после института тебе надо было служить уже не два, а три года. А если кто-то уклоняется, то его объявят в розыск и вкатят огромный штраф. В 20-м году начались боевые действия на границе с Карабахом, тогда за дезертирство и уклонение давали уже не штраф, а тюремный срок до 15 лет.
На днях я спросила мужа, как он сейчас смотрит на ту историю с Мушегом.
Я. Надо было ему помочь?
МУЖ. Тогда же не было никакой войны, он просто хотел дезертировать в мирное время. Почему я должен был ему помогать? Он мне чужой. Не, не помог бы.
И я успокоилась этим ответом. А то уже было начала себя грызть за ту нелюбовь к Мушегу.
В разных городах Армении мы часто встречали военных в кафе или ресторане. В увольнительном они старались хорошенько посидеть и выпить, иногда даже танцевали, и танцы их были похожи на разбрасывание сгустков энергии. Было видно, что они очень старались компенсировать себе что-то. Они либо мечтали, о том, что закончится служба, они вернутся на Родину, к себе в село, либо хотели отомстить кому-то и за что-то раз и навсегда. Всех их ждал 2020 год. Живы ли они?
Комменты в одной социальной сети под фотографией Каскада.
ПОДПИСЧИЦА БЛОГА 1. Очень красивый город Ереван. Но ехать страшновато.
ПОДПИСЧИЦА БЛОГА 2. Почему страшно? Вроде безопасно тут.
ПОДПИСЧИЦА БЛОГА 1. Я купалась на Ильин день в этом фонтане, когда маленькая была.
ПОДПИСЧИЦА БЛОГА 2. Наверное, не на Ильин, а на Ивана Купала.
ПОДПИСЧИЦА БЛОГА 1. Я армянка, мне скидка 50 процентов. Ваню с Ильей спутала.
ПОДПИСЧИЦА БЛОГА 3. Помню Ереван середины 80-х. Розовый город с невероятным количеством фонтанов.
ПОДПИСЧИЦА БЛОГА 1. И вода там вкусная, напиться не могла.
ПОДПИСЧИЦА БЛОГА 2. Фонтанчик — пульпуляк тут называется.
ПОДПИСЧИЦА БЛОГА 1. Хорошее тогда было время. Не было войны. А сейчас ехать боязно.
Реклама: НАГОРНЫЙ КАРАБАХ В ОЖИДАНИИ ТУРИСТОВ
Я. Как там у вас?
ЛЕНА. Все ходят на военные курсы.
Лена, ереванская комиксистка, с которой я познакомилась в интернете сразу после поездки в Армению. С тех пор мы часто переписывались, обсуждали свои проекты и новости.
Я. В смысле, «на военные»?
ЛЕНА. Все хотят учиться военному делу.
Я. Ничего себе. Платные курсы?
ЛЕНА. Нет.
Я не знаю, о чем дальше можно говорить.
ЛЕНА. Я сама ходила, училась стрелять. Время плохое, очень плохое. Самооборона.
Я. Мамочки.
ЛЕНА. Стрелять я уже немного училась, только зрение у меня плохое.
Молчу в ступоре. Как стрелять? Зачем стрелять?
ЛЕНА. Если в твой дом ворвутся.
Я. Ты думаешь, что могут? Стрелять???
Какой кошмар! О чем они думают там? Я не хочу знать про это вот всё! Подальше от меня все эти «стрелять-убивать»!
ЛЕНА. Медицинскую помощь хотя бы надо научиться оказывать.
Я. Мне страшно.
ЛЕНА. Русских много. Помогают нам. На передовую еду и одежду посылают. Очень много помощи.
Я. На передовую? (Боже, Боже, Боже!) Пока, Лен. Напишу еще потом.
Я не хочу знать про войну. Я не хочу слышать, как армяне поносят азербайджанцев и турок. Почему люди вместо того, чтобы решать мирные вопросы, всё время думают о войне и мести? Причем с самого детства. Почему же я взяла в руки эту свою нескончаемую «Армению»? Почему мне опять это нужно? Потому что она вокруг. Армения. Она тут. Она вернулась. Вернулась и накрыла. Если бы я не рисовала тогда комикс, я бы никогда не стала писать пьесы. И этого текста бы точно не было. И он бы не звал меня его закончить.
Реклама: ТОП 5 ДРЕМУЧИХ МИФОВ КАРАБАХА РАСКОПАЛИ ИЗВЕСТНЫЕ ТУРИСТЫ
Они переименовали его. Я узнала об этом только что. Они изменили название Степанакерт. Это столица Карабаха. Теперь Степанакерт записан в интернете как Ханкенди. Азербайджанские военные взяли его во время войны 20-го года.
ВИКИПЕДИЯ. Ханкенди находится на международно признанной территории Азербайджана, фактически контролируемой непризнанной Нагорно-Карабахской республики.
Я не понимаю, кто что контролирует. Наверное, и не очень хочу это понимать. Я знаю лишь, что погибло очень много мирного населения, что многие спасались бегством, что потом какая-то часть армян вернулась в села, рядом со Степанкертом, то есть Ханкеди: им разрешили. Но кто где живет теперь, мне не понять.
Карабахский конфликт имеет давние корни, после развала СССР в 89-м году начались волнения, так как официально Карабах присоединили к Армении. Кровопролитная война длилась 5 лет. Тогда Нагорный Карабах остался под армянским флагом. Люди там хранят память о войне, ненавидят всех азербайджанцев. Если спросить у азербайджанцев, что они думают об армянах, они ответят то же самое. И неважно, родился ты после или до войны первой-второй карабахской войны. Если ты по ту сторону границы, ты враг. Ощущение врага сплачивает. Ощущение общей беды сплачивает.
Открыла Трипадвайзор. Фотография армянского танка в память о погибших в первой карабахской войне. Да, я его помню. Рядом еще было уличное кафе, единственное на районе. Нас не оставили там голодными.
«Развлечение номер 6 из 12 в Шуши. Танк». 2018 год. Отзыв от Александра:
«А там солдат лежит, что толку от него, когда слеза бежит у матерей его.
Да пропади оно, нет мира без войны.
Попробуй убеди,
Заткните ствол ему гранатой и толмой,
Стреляет в небо, вверх над радостной толпой,
Снесите все столбы и дайте людям путь:
пусть празднуют вином объединенья грусть».
Вспомнила. В этом кафе около танка ко мне подошел мужчина в штатском, спросил, откуда мы приехали, показал вдалеке белеющее здание тюрьмы, сказал, что раньше на ее месте была крепость и это местная достопримечательность. Одна из двенадцати в Шуши. Дал свой телефон на всякий случай. Сказал, что его зовут Майор. Не звание такое, а имя. Майор. Да, подходящее в данном месте имя. Я поскорее поспешила уйти.
Это просто дневник. Просто даты, просто переписка с моими знакомыми, просто места и просто мои ощущения. Ощущения тогда, в 18-м. И ощущения сейчас и здесь, в 22-м.
У меня еще будет время подумать.
У меня еще будет время покликать хэштеги #ереван #карабах #2022
У меня еще есть время.
Место для текста внизу еще есть. Жаль, что всегда есть о чем писать. Жаль, что это всё не закончилось. Но оно закончится. Обязательно.
Реклама: СКАЗКА ИЗ НАГОРНОГО КАРАБАХА. В ЦАРСТВЕ КАМНЕЙ, МХА И ВОДЫ.
Ущелье Керчь, Шуши. 2018
СОНЯ. Давайте я для вас травы соберу, хорошая трава в чай.
Я киваю, рисую и молчу. Мы с дочками и Соней сидим на самом краю красивейшего ущелья. Местные его называют Керчь.
АРСО. Тут я воевал. Вертолеты летали внутри ущелья. Здесь была страшная битва. За Шуши. Много погибло народу.
Арсо смотрит, как муж запускает квадрик. Соня и Арсо сами подошли к нам в гостинице в городе Шуши, чтобы предложить помощь, захотели показать красивый вид. Ничего не требовали взамен.
СОНЯ. Я вышла за Аарона 5 лет назад. Моего первого мужа убили на войне. Дочки выросли. У них семьи, живут в разных городах Армении. Сейчас они отказываются принимать Арсо. Даже домой не впускают. Говорят, что я предала память их отца. Что мне должно быть стыдно. Не дают с внуками встречаться, особенно младшая. Такая агрессивная. Кричит, невозможно с ней говорить, ничего не помогает. Не знаю, что делать.
Я перестаю рисовать.
Я. Всё наладится, вот увидите. Она всё поймет и простит, рано или поздно примет.
СОНЯ. Ты так думаешь? Арсо притащил меня сюда, в Шуши. У него здесь родительский дом заброшенный стоит. Я согласилась посмотреть, приехала. Как я тут буду жить? Кто я здесь? С ним все соседи хорошо общаются, но не со мной. Я чужая. Но тут такие женщины! И говорят карабахские немного по-другому. Надо возвращаться обратно. Я вообще-то ереванская армянка. Нас тут не очень любят. Денег у нас мало. Живем на копейках.
Я. А Ваш муж работает или на пенсии?
СОНЯ. Пенсия мизерная. На нее жить нельзя. Арсо раньше работал учителем русского языка. И сейчас хотел бы.
Я. А репетиторством не подрабатывает?
СОНЯ. Ему стыдно этим заниматься.
Я. Стыдно?
СОНЯ. Уедем, я тут всё равно не смогу жить, буду работать как раньше. Я же продавец, работа всегда есть. А у тебя что, только дочки?
Я. Да.
СОНЯ. А чего мальчика мужу не родишь? Ты еще сможешь. Ты вон какая, в силах еще.
Я краснею. Мне неловко. Открываю пакетик, который протягивает Соня. Чабрец. Очень вкусно пахнет.
Кому-то стыдно брать деньги за репетиторство, а кому-то стыдно от того, что нарушают его личные границы. В Карабахе, и правда, люди очень отзывчивые и предлагают помощь. Это потрясающе. Но это и настораживает. Сколько же люди натерпелись, чтобы так вот подходить и предлагать!
ЛЕНА. Может, Сонины дочки уже приняли Арсо? Как ты думаешь?
Я рассказала Лене, как мы общались с Соней и Арсо в ущелье.
Я. Эта история не дает мне покоя. Люди совсем не хотят мириться, не хотят принимать поступки, которые кажутся им неправильными, не умеют принимать «чужого», а иногда не умеют принимать и «своего».
ЛЕНА. Война, может, помогла воссоединить семью. Я думаю, они помирились, а?
«Дорогая Лена. Я с мужем тоже помирилась тогда, в 18-м. Как это ни ужасно звучит, но война и правда может помирить. Те, кто находятся в сильном конфликте в семье, могут одуматься, увидев, что бывает, когда не получилось договориться. И еще я получила ответ от издателя. Он отрицательный. Комикс не хотят брать».
ИЗДАТЕЛЬ. А почему ты не написала про развод героев? Пусть бы они развелись.
Я. Они очень сильно поцапались, и это стало им уроком на многие годы вперед. Они смогли договориться и простить.
ИЗДАТЕЛЬ. Благодаря чему?
Я. Благодаря тому, что их пригласили в гости. И там они увидели старика, который всё делал сам, ухаживал за парализованной женой, выращивал картошку.
ИЗДАТЕЛЬ. Причем тут картошка?
Я. Картошка посажена недалеко от пещер, где во время войны прятались бойцы, а во время репрессий там держали арестованных. Там же у входа и расстреливали.
ИЗДАТЕЛЬ. Ничего не пойму, зачем нам пещеры? Это Карабах, что-ли?
Я. На границе с Карабахом.
ИЗДАТЕЛЬ. О чем комикс?
Я. О том, как трудно договориться.
ИЗДАТЕЛЬ. Боюсь, что наше издательство пока не может взять ваш комикс в работу.
Я. Почему?
ИЗДАТЕЛЬ. Меланхолические черно-белые переживания плохо продаются. Может, в Европе ты и найдешь спрос. Пиши сразу на английском.
Репрессии в Горисе (на границе с Карабахом) приобрели массовый характер в 34–35 годах, тюрьмы были переполнены, поэтому для заключенных, а их были сотни, приспособили две большие пещеры для мужчин и одну маленькую для женщин. Репрессии были связаны с армяно-азербайджанскими стычками. Никаких полноценных исследований на эту тему нет, только рассказы местных стариков.
Реклама: БАРЕВ ДЕС, РОССИЙСКИЙ РЕЛОКАНТ!
Кстати, мой знакомый фотограф Сергей стал официально работать на европейское фотоагенство и научился делать видеоролики с анимацией. Нашел заказы. И еще — к нему в Ереван приехала семья.
Я. У тебя улыбка на лице.
ФОТОГРАФ СЕРГЕЙ. Понемногу отпускает.
ПСИХОЛОГ ЕГИА. Армянский клининг — это когда уборщица просит тебя поставить кофе и выпить с ней. Эти армянские моменты непосредственности, человечности отогрели мне сердце за это время, пока я тут. И я вижу это как что-то положительное.
НАСТЯ-ДОМОХОЗЯЙКА. Мы рады, что переехали: не могу представить, как бы я каждый раз со страхом открывала почтовый ящик. Здесь уже привыкли. Но адаптация — это очень тяжело. Для себя мы поняли, что спокойствие и уверенность в жизни, даже при переездах, мы даем себе сами. Дом там, где мы вместе.
ПСИХОЛОГ ЕГИА. Я чувствую, что Армения могла бы стать моим новым домом, несмотря на все колебания. Но стране грозит война, и никто ничего не знает. Сложно обустраивать дом, когда рядом непредсказуемый, агрессивный сосед. Я не хочу пускать корни, а потом снова переживать утрату.
НАСТЯ-ДОМОХОЗЯЙКА. Конечно, мы скучаем, по нашим друзьям и родителям. Мы знали, что будет нервно. Но мы справляемся. Иногда приходят на помощь местные, иногда сами приезжие. У всех одинаковые проблемы. И пути решения всегда находятся.
Через четыре месяца Егиа уедет из Армении на Бали, а Настя с семьей — на Кипр.
ПСИХОЛОГ ЕГИА. При развитии технологий пропадает человеческое, мы меньше перемещаемся, меньше живого общения, голод сердца растет. В Армении этот процесс идет медленнее.
ПОДПИСЧИЦА БЛОГА 1. Муж ходит к парикмахеру, который стрижет, как Боженька, но каждый раз приходится ждать, пока парикмахер доиграет в нарды на телефоне. Парикмахер всегда очень радуется, когда выигрывает, и хвастается перед мужем своими очками в мобильном приложении.
ПОДПИСЧИЦА БЛОГА 2. В любой профессии важно иметь быстрые победы для серотонина. Я вот стою в очереди в продуктовом, потому что продавщица показывает покупателю фотки своей внучки.
Реклама: ПОЧЕМУ СТОИТ ПОЕХАТЬ В АРМЕНИЮ. НАЙТИ ПОКОЙ В ДУШЕ.
НИК-БЛОГЕР. По-армянски спасибо будет «Шноракалятун», это невозможно выговорить. Местные ребята просто выбросили это слово из своего лексикона. Они взяли французское слово «мерси», и живут себе припеваючи. Мерси, Армения.
ФОТОГРАФ СЕРГЕЙ. Когда мне было невыносимо тоскливо в Ереване, я пошел в Конд, самый заброшенный властями угол, и снимал там на голубятне двух мужчин. Они братья. Приходят туда каждый вечер и чилят: кормят голубей, смотрят на закат. У моего отца тоже была голубятня. Я вырос с голубями. Как они. Любимое дело — отдушина. Очень красивые голуби. Как в детство попал. Правда, сейчас главный герой репортажа запил, поссорился с женой. Поэтому съемки прекратились. Но я всё равно дождусь, когда они помирятся, а они обязательно помирятся. И сделаю о голубях очень хороший репортаж. Обещаю.
2022 год
Публикация: 28.01.2023