Эксперимент в 22 картинах
для анатомического театра
Действующие лица:
НИКОЛАЙ, 25 лет
БАБУШКА ИЗ ОЧЕРЕДИ, 70 лет
ВРАЧ-ОФТАЛЬМОЛОГ, 60 лет
ЛИЗА, 25 лет
ПАРЕНЬ, 20 лет
СТАРУХА, много-много лет
ВРАЧ-ПАТОЛОГОАНАТОМ, 50 лет
ОФИЦИАНТ, 40 лет
СТУДЕНТЫ-МЕДИКИ, ПОСЕТИТЕЛИ КУНСТКАМЕРЫ, ТЕАТРА, РЕСТОРАНА, от 5 до 95 лет
КОШКА, 4 года
ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ
1. Страх очереди
Декабрь 2017 года. Бесплатная поликлиника в Санкт-Петербурге, 8 утра. Идёт снег. На стене возле кабинета офтальмолога тени снежинок. В окно с улицы светит фонарь. Запах хлорки.
НИКОЛАЙ: 318 кабинет тут?
БАБУШКА: Тоже к офтальмологу, сынок? Садись, за мной будешь.
НИКОЛАЙ: К открытию шёл. Думал, буду первый.
БАБУШКА: Да я опередила тебя! Всегда за 15 минут прихожу до открытия. Сунешь охраннику шкалик — он и пустит. Учись. А то помру лет через 20, тайное знание с собой в могилу заберу. Внучков-то, детишек не нажила.
Очереди ненавижу с советских времён. Всё хорошо было, только очереди вот эти — беда. Как вижу очередь — разворачиваюсь, ухожу. Аллергия.
НИКОЛАЙ: Ясно. А врач что? Не принимает ещё?
БАБУШКА: Кофий пьёт. Запах — слышишь? Ну, ничего, подождём. Может, внимательней примет.
Помолчали. Николай незаметно засунул в уши наушники.
БАБУШКА: А ты что к врачу-то, глаза болят? Без очков, вроде, молодой такой, красивый. Это старикам каждый новый день готовит сюрпризы. Тебе-то рановато ещё по врачам. С жиру бесишься, небось. Поживёшь с моё, узнаешь, что такое хвори. Я по молодости однажды тоже к окулисту прибежала — ах, дурная была! Говорю: завтракаю, а сыр на бутерброде расплывается, вроде плавленый… Он не плавленый, а вижу вроде как плавленый. Дальнозоркость, спрашиваю его, врача этого, развивается? Старческая, то есть. Молодая была, старости боялась. Теперь уж не старости, смерти боюсь. А тогда, лет в 45, над каждой морщинкой плакала. Мужа нет, детей нет, слёзы не вытирал никто. А когда ещё и сыр плавиться на глазах начал, психанула. А он мне, знаешь, что ответил, весельчак-глазник этот?
НИКОЛАЙ: … А? Что?
БАБУШКА: … Говорит, а Вы завтракайте сыром плавленым! Представляешь? Плавленым сыром! Все недоразумения, дескать, исчезнут. И рецепт, гадина, выписал: «ДРУЖБА». Сырок «Дружба», то есть. Умора. Такие врачи у нас, да…
Загорается зелёная лампочка над дверью офтальмолога.
БАБУШКА: О, зовёт! Побежала. Хворь-то настоящая теперь у меня: как в тумане всё, как в тумане… Ты-то, вон, тоже. Как из болота вылез. Зелёный весь и мутный. Вот это хворь, вот это недуг! Старческое…
Николай сидит в одиночестве. Достаёт из ушей наушники, смотрит на тени снежинок, плачет тихо. Бабушка вылетает пулей из кабинета.
БАБУШКА: Не ходи к нему, сынок! Хоть ты в глазах моих и чёрт болотный, а рассмотрела я, что человек-то хороший. Не ходи к этому неучу! Операцию он мне делать вздумал! Из-за тумана-то! Фу его! Я ещё поживу! И с туманом поживу, и с дождями, и с метелью — ничего! Резать мне глаза вздумал — ишь ты. Ничего не меняется в этой стране, хоть ты тресни. Беги, беги, пока не поздно, отсюда!
Бабушка уходит, шумно сморкаясь. Загорается зелёная лампочка, Николай входит в кабинет.
2. Неизвестная болезнь
Кабинет окулиста. За столом сонный врач допивает кофе. Свет выключен, горит одна лампочка над таблицей Сивцева. Тени снежинок кружат по офтальмологу. Запах кофе.
НИКОЛАЙ: Здрасте.
ВРАЧ: Утро добренькое, молодой человек. Карточку. Садитесь вон на там. Закройте правой ручкой правый глазик и читайте над линией.
НИКОЛАЙ: Н, К, И, Б. М, Ш. Ы? Б. Снова Б?
ВРАЧ: Да, отличненько. А ниже видите?
НИКОЛАЙ: Не то чтобы… Ш, кажется. Это Н? Потом Ы…
ВРАЧ: Угу, достаточно. Теперь то же самое, пожалуйста, только левой ручкой прикройте левый глазик. Да, так. Правую ручку можете опустить пока на коленку. Молодец. Читайте.
НИКОЛАЙ: Н, К, И, Б, М, Ш, Ы, Б.
ВРАЧ: Ниже?
НИКОЛАЙ: Снова неразборчиво. Ы? Дальше К?
ВРАЧ: Хорошо-хорошо, я понял. Ну что ж, идите ко мне. У Вас отличное зрение. Может быть, жалобы какие-то?
НИКОЛАЙ: Да, жалобы. Я вижу мир слишком чётко, вплоть до насекомых в траве. Но не чувствую его. Некий визуальный эффект — потеря смысла. Словно рвётся тонкая ниточка, и картинка не доходит до мозга. Это, наверно, противоположность слепоты. Идеальное зрение, но не моё. И реальность навсегда утрачена.
ВРАЧ: Потеряли связь с реальностью? Так-так… Например?
НИКОЛАЙ: Как, например? Ну, вижу Вас, говорю, а сам как будто сплю. Как объяснить… Как будто моими глазами не я смотрю, другой. А сам я не здесь.
ВРАЧ: Не понимаете, что видите? Так-так…
НИКОЛАЙ: Да. Или не могу запомнить, что ли. Выйду из кабинета, спросят: «Что было-то, Коля?» А я ничего не вспомню. И даже сейчас спросите — боюсь, не отвечу.
ВРАЧ: Так-так… Проблемы с вниманием и памятью? Что Вы видите, Николай?
НИКОЛАЙ: Вас… Или совсем ничего, не знаю. Пустоту. Серо как-то вокруг, грязно.
ВРАЧ: Так-так… А другие жалобы есть?
НИКОЛАЙ: Звуки шалят. Говорю тоже не я. Голос чужой. Слушаю сквозь сон себя и других. Паузы в речи внезапные. Перестаю понимать сказанное. Как будто забываю язык. Все слова — только звуки. И ничего за ними. В такие моменты дребезжание стекла, рёв машины, храп, речь — только колебания воздуха. В Космосе очень тихо. Его тишина оглушает. Или музыка ещё.
ВРАЧ: Что говорите, не понимаю? Музыка?
НИКОЛАЙ: Обычно классическая. Бывает, Шуберт внутри меня перемалывает всё вокруг. Превращает в шумный фарш. Реальность вторит мелодии, попадает в ритм. Как будто не она настоящая, а музыка. Как в кино. А сейчас, например, звучит одна песенка. Как будто радио во внутреннем ухе. И никак не выключить.
ВРАЧ: Какая же, если не секрет?
НИКОЛАЙ (поёт): «… Стааарая… Слааадкая пеееснь любви…»
ВРАЧ: Очень любопытно. Впрочем, всё ясненько, хм… Николай Владимирович, Вам не ко мне нужно было. Вам бы к психиатру разочек.
НИКОЛАЙ: Был. Отправил к Вам. Говорит, здоров психически.
ВРАЧ: Так-так… В таком случае, давайте капельки Вам пропишу. От них взгляд ярче станет, радужка заиграет новыми красками. Кто знает, вдруг поможет, да?
НИКОЛАЙ: Я не знаю.
ВРАЧ: Ну, чем чёрт не шутит! Давайте попробуем, вдруг. Только, если не поможет, не приходите ко мне больше. Договорились? Ни в коем случае. Боюсь, вас всё-таки психиатр не до конца осмотрел. Вот, держите, дружочек. Всего Вам!
НИКОЛАЙ: Спасибо.
Николай уходит. Врач потягивается, нажимает кнопку на радиоприёмнике. Оттуда доносится: «Стааарая…. Слааадкая песнь любви…»
3. Обитель смерти
Вечер того же дня. Лиза входит в типичную хрущевку. Затхлый запах старости. Играет монотонная музыка. Стены выкрашены темно-синей краской, комната заставлена сервантами с хрусталем и увешана графиками. Посредине возвышается черный трон. На троне где-то под потолком сидит Старуха в полном облачении и гриме клоуна. Ее волосы закручены в два красных рога. Между рогами золотая корона. Старуха держит на коленях телефон, говорит в трубку.
СТАРУХА: Доброй вечер! Девушка, отрежьте и доставьте мне, пожалуйста, два килограмма грёбаного стыда. Да-да, 2 кг отменнейшего грёбаного стыда. Что говорите? Нет, не много кошек. У меня вообще нет никаких кошек. Что за вопросы! Я пожилая женщина, мне самой надо. Ровно 2, да. Записывайте: Рубинштейна, 18, кв. 12. Да. Жду.
Кладет трубку, подманивает пальцем Лизу к самому подножию трона, чтобы та смотрела на нее снизу вверх.
О, я не заметила, как ты вошла! Пожалуйста, не обращай внимания на мои причуды. Нет, я не звонила в службу доставки. Глуха на оба уха уже лет 300. Развлекаю себя, как могу. Грёбаного стыда тут и без всякой доставки: черпай ковшом, всё не вычерпаешь. Целый долбаный океан грёбаного стыда моего за это человечество. Они же не помнят, зачем родились! И ты тоже забыла. А я напомню, я не гордая. Все вы живёте только ради меня. Кстати, вот и познакомимся. Ты — милая девушка, я — Мое Величество Госпожа Смерть по городу Санкт-Петербургу. Должность так по-дурацки называется, что поделать. Да, отвечаю за отправление местных. Достань мне, вон, с третьей полочки, банку. Тут каждый шарик — человечек. Вот так я их жру. Всё, уже попали в пункт назначения. Такая работа. Не очень сложная. И полезная. Ешь себе одни витамины и минералы, приумножай жизненный тонус. Между прочим, лучшее в мире диетическое питание. На такой диете уже три столетья сижу, как видишь, неплохо сохранилась. Только вот в последнее время совсем стара стала. Сверху поступило распоряжение: ищи преемницу. А всё почему? На днях, говорят, обронила один шарик — теперь мертвец по этому свету шастает. Люди до того отупели, что мертвеца от живого человека отличить не могут. А я, значит, виновата. Ну и леший с ними. Ведь и правда виновата. Парня-то этого ни за что ни про что загубила, не вернешь уж никак, век так будет шататься, пока не рассыпется. Да и там душе его покоя не будет. Стыдно на самом деле, что говорить. Уши-то, видишь, какие красные теперь у меня. Я уж этот шарик искала-искала, да так и не нашла. Замела, видно, да выбросила случайно.
Старуха впадает в некий транс.
Люди уходят диссонансными аккордами. Слышишь? Монотонно, каждую секунду. Кап… Кап… Музыка совершенного равнодушия. Они ступают в вязкую тьму, хватая друг друга за руки. Боятся. Для них город — безликая толпа. Но песок состоит из песчинок. И каждая боится исчезнуть. Камень рассыплется на более мелкие камни. Они никогда и не думают обо мне. Табуированная тема в мире, где нет запретов на мысль. Бесконечный поток людей. Сто лет — только кружка воды. Живых не так-то и много. Там будете знать наизусть все друг друга. Сегодня, кивая носом, едешь рядом с тем, кого будешь крепко держать за руку перед последним нырком. Теория 6 рукопожатий — легкое кружево людских отношений. Рыбий узор, чешуя на скользком теле времени. Но прохудившейся сетью не вытянешь много рыбы.
Выходит из транса.
Всё, устала я. Знаю, у тебя вопрос есть. На вот, напиши. Но только один! Подумай хорошенько, каким он будет.
Спускает Лизе бумажный самолетик. Получает его обратно с вопросом, читает.
«Сколько Вы мне заплатите?» Ох… Я буду платить тебе столько, сколько захочешь, золотце. Пока не воспитаю тебя. Люди забаррикадировались от меня кривыми зеркалами и радуются, а ты, малышка, отключишь Интернет, радио и телевизор, не будешь читать газет, бросишь книги и фильмы. Забудешь, что в мире существует искусство, забудешь всё, что думала и знала о смерти до этих пор. Ты узнаешь меня настоящую, обещаю. И, в конце концов, станешь мною. На это у тебя будет три зимних месяца и всего три задания. Первое из них называется «Кунсткамера».
4. Ночная гимнастика
Ночь того же дня. Комната Николая в беспорядке, посреди незаправленная кушетка. Входит Николай, смотрит на часы. Зевает. Включает тусклое бра, читает инструкцию от глазных капель, которые ему дал доктор. Зевает. Закапывает капли. Зевает. Не раздевшись, падает на кушетку и засыпает. Запах грязного тела.
<…>
Горит тусклое бра. Николай храпит. Скрипит дверной замок, в комнату входит Лиза. С ней парень. Целуются. Запах топлёного молока.
ПАРЕНЬ (отстраняясь): Слушай, тут есть кто-то!
ЛИЗА: Ага. Это Коля. (целует).
ПАРЕНЬ (отстраняясь): Он чё, мёртвый что ли?
ЛИЗА: Да нет, ты что! Спит. (целует).
ПАРЕНЬ (отстраняясь, подходит к кушетке): Да ты вообще больная! Это его комната, что ли? Брат твой, что ли? Он не проснётся?
ЛИЗА: Да нет, мужик мой. Спит как убитый. Успокойся уже, а. Давай прямо здесь, на полу? Свет туши.
Парень тушит свет. Слышны громкая возня на полу, сопение, вздохи. Николай перестаёт храпеть, поворачивается спиной к парочке на полу. Шумное дыхание в тишине продолжается ещё какое-то время. У зрителей включается «эффект инфракрасного зрения». В темноте они видят, как парень и Лиза раздевают друг друга до белья, после чего выполняют 3 несложных физических упражнения.
Упражнение 1. «Синхронные приседания» — 20 раз.
Упражнение2. «Синхронные махи ногами назад» — 10 раз одна нога, 10 раз другая нога.
Упражнение 3. «Доверься партнёру» — каждый выполняет по 1 разу.
Одеваются, уходят, запирают дверь.
ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ
1. Хорошие новости
Раннее утро следующего дня. Та же комната. На кушетке раскинулось мёртвое тело Николая. По нему беспрепятственно ходит белая кошка. Запах гнилых яблок. Лиза отпирает дверь и затанцовывает в комнату вместе со звуками рок-н-ролла.
ЛИЗА: Трам-пам-пам! Пуп-пу-бам-ба-дам!
Снимает с тела кошку. Кружит тело Николая в вальсе.
Пуа-пу-рум-бум-пу! Пи-ди-би-пум!
Музыка кончается. Лиза сажает тело Николая в кресло, поправляет на нём одежду, волосы. Смеясь, надевает на голову Николая свою шляпу. Достаёт мобильный.
Ну вот, ещё один пропущенный вызов с неизвестного номера. Никогда не поднимаю. На известные попробуй на все ответь, а тут ещё эти! Поставила Элвиса, теперь хоть потанцевать под навязчивых идиотов можно. …Что-то ты сегодня невесёлый. Улыбнись мне, бука!
Пробует руками слепить улыбку на лице Николая.
Я с радостной новостью к тебе, между прочим. Угадай! Угадай-угадай! Молчишь? Я нашла себе работу! Сама в шоке. Отличная работа, знаешь! Наткнулась на объявление в лифте. Да, так, случайно. Богатая старуха из соседнего подъезда ищет себе камеристку. Так и было написано: «Ка-ме-рист-ку». А чё, пришла к ней. Говорит, нравлюсь. Сумасшедшая бабка, думает, что она смерть и в костюме клоуна на троне восседает в своей хрущёвке, представляешь?! Да плевать в принципе. Деньжищи обещает и задания дурацкие давать будет. Пока вот сказала в Кунсткамере тусить в комнате уродцев. Говорит, «слушай голос смееерти!» — и глаза так стрёмно при этом закатывает… Я бы позвала тебя с собой, но она строго приказала одной ходить. Чего не сделаешь ради денег! Говорит, с открытия до последнего посетителя сидеть весь декабрь. Ага. Так что теперь придётся меньше времени вместе проводить. Зато бумажки появятся, свожу тебя куда-нибудь… Ну всё, пора бежать к трупакам мерзким. Не грусти тут без меня, сладкий.
Целует тело Николая в щёку, уходит.
2. Грёбаный стыд. Танец под Штокхаузена и Лахенмана
Зал анатомических коллекций Кунсткамеры. Запах восточных благовоний. Всё пространство заставлено банками с трупами мутировавших младенцев и с человеческими органами, встречаются чучела животных, в углу стоит скелет и лежит сердце слуги-великана Петра I. Лиза садится между витрин в позу лотоса и начинает медитировать. В углу сцены сидит бабушка-смотрительница. По залу в танце перемещаются группы экскурсантов и обычные посетители.
- ЭКСКУРСОВОД: Коллекции показывали всем желающим бесплатно, Петр желал «чтобы люди смотрели и учились». Для привлечения народа устраивали угощения, на нужды отводилась огромная сумма — 400 рублей в год. При Анне Иоановне «знатнейших гостей угощали кофием, венгерским вином, цукербродом или другими напитками и закусками».
- — Смотри, как интересно картинка выглядит. — Да, я вижу, ужасно выглядит.
- — Мааам, черепашка! Смотри, черепашка! — Смотри здесь! — Ну, смотри! Черепашка! Ты же не видела! — Где? А, но она же маленькая. Пойдём.
- — Ха-ха, диагноз для большей части нашего парламента! «Двулицый урод с мозговой грыжей».
- ЭКСКУРСОВОД: В нижнем этаже центральной части — ротонда, где в XVIII веке был «анатомический театрум», в котором в присутствии публики производились анатомические вскрытия. Стенки сосудов, наполненных составом Рюйша, не разрушались, а окрашенная масса, просвечивая через кожный покров, создавала видимость естественного прижизненного оттенка.
- — Прикольный чел ваще! Третий справа. Сидит такой… — А он умер, наверное… — Поэтому и умер…
- — Фу. — Да что «фу»? Смотри вот, детская головка… (Мать с дочкой).
- — Бабочки, бабочки, древние гадости! — Тебе плохо, плохо, плохо тебе? — Не знаю.
- ЭКСКУРСОВОД: Уроды человеческие: сросшиеся близнецы в области головы, груди, живота, спины, таза, двуликие (янусовидные) уроды, с одним глазом (циклопы), с заячьей губой, с неразделившимся головным мозгом, с одной ногой (сирены). Петр сам проводил некоторые простейшие операции. В музее хранятся его медицинские и анатомические инструменты. Он часто удалял зубы. Коллекция зубов, выдернутых Петром I, сохранилась до наших дней.
- — Краб гомола. — Чего? — Краб гомола!!! — Чего?!
- — Мечты сбываются? — Уииии! Уиии! Мёртвые младенцы в банках! (Мальчик с мамой).
- — Ему это доставляло удовольствие, потому что он был больным садистом. Потому что постоянно смотрел на Европу, на Запад. Людям наживую все зубы выдирал.
- ЭКСКУРСОВОД: Ручки и ножки младенцев украшены батистовыми рукавчиками и кружевными манжетами. Пробки стеклянных сосудов, где плавали органы и части тела, декорировались красным бархатом или тесьмой. Венчалась конструкция украшением из раковин и кораллов. Был человеческий плод, примерно семи недель, который схвачен маленькой восточной змеей. Или рука ребенка, держащая между пальцами ветку с фруктами.
- — А что, глаза настоящие у них до сих пор? — Нет, я думаю, ненастоящие.
- — Насмотрелся. Надоело. — Ну а мне теперь чё делать? (Мать с сыном-подростком).
- — А это чья нога? А? Чья нога?!! (Не отвечают).
- ЭКСКУРСОВОД: Трехмесячный плод мужского пола в пасти ядовитейшего животного.
- — Это поросёнок? — Вообще ребёнок.
- — Мам, тут надо на кнопки нажимать! Мам, тут надо играть! — Нет, не надо. — А что? А что?!
- — Цыплёночек! Я думала, что это, что это? А это цыплёнок с четырьмя лапами! — Они же не существуют… — Ага, вот приполз бы к тебе…
- ЭКСКУРСОВОД: Из черепа скелета новорожденного, сидящего в гроте, выглядывал скелет мыши.
- — Это обычное какое-то всё, а вон там — циклопы.
- — А вот ребенок, он у мамы в животе и живот расширяется. — А зачем он это?
- — Что-то не впечатляет. — Да? И меня не впечатляет. — Ну что с него взять, первый музей.
- ЭКСКУРСОВОД: Два скелетика близнецов трогательно хоронили третьего, причём один подносил к лицу внутренности живота, как бы вытирая слёзы.
- — Ой, заячья губа лопнула…
- Маленькая девочка, меланхолично: «А там скелет двухголового телёнка…» Ее мать, с неподдельным удивлением: «Где?!»
- — Ужас! Зачем такое над детьми делают? — Не знаю… Они ведь умерли… — Но у него глаза открыты!
- Экскурсовод: Бальзамированные младенцы покоились в маленьких гробиках. Мёртвые тельца облачались в кружево и разноцветные ткани, расшитые жемчугом. Крохотные ручки держали зажжённую свечку. Казалось, уставшие дети просто прилегли отдохнуть.
- — Ты видел шестипальцего там? Ого! А это что такое, это мозги такие?! Блядь!
- — Тут обосраться ваще можно. Точно, ваще страшно! Глянь, какие уродские! (Мальчик лет 11 отцу).
- — Видишь… Я когда сплю, у меня такое же выражение лица… — Успокойся, тебя похоронят, как надо.
- ЭКСКУРСОВОД: Петр I схватил одну из препарированных малюток на руки и, прижав к широкой царской груди, расцеловал.
- — Ну это 17 век. Инструменты, как в фильмах ужасов. Коловорот с коронкой.
- — Мам, смотри, две головы! — Можешь про себя, нет?
- — Было нестрашно! И сзади сидел Шмаков, все комментировал, очень ржачно. А потом все как испугались и как заорут!
- ЭКСКУРСОВОД: На самом деле, это то, зачем вы сюда пришли! Ну, признавайтесь же, вы пришли на это смотреть?! Ведь правду я говорю, а? А зачем? Кто-нибудь из присутствующих ответит мне, зачем вы сюда пришли?! Ну, что молчите? Не знаете, как человек устроен? (Все молчат). Не знаете, зачем пришли?! А я вам отвечу!.. (Пауза). Вас сюда привёл интерес к познанию окружающего мира! (Все облегчённо выдыхают, напряжение на лицах исчезает).
- — «С раздвоенной нижней частью туловища…» Оооой, каакооой! (С умилением).
- — Когда умирает человек, всё, что связано с плотью — оно истлевает. Гниет. Черви едят. А черепа, кости — они никуда не деваются. Вот посмотри. А вот маленький скелетик. А вот ножки, ручки. — А когда этот малыш умер? — Давно. Он умер и его поместили в пробирку, в жидкость специальную. И вот сохранилось всё — ручки, ножки, личико, ушки. — Когда давно? — Двести лет назад. — Когда меня не было? — Определенно, ни тебя, ни меня еще не было. — И домов не было? (Дедушка с маленькой внучкой).
- — Бога нет! — Аллах есть.
3. Сон Лизы N1. Рождение понятия. Мультипликация
Когда мост падает тебе на голову, это очень неприятное ощущение. Он разделяет твой мозг на четыре части. Мост железнодорожный становится мостом между полушариями. Четыре части: соотношение 3 к 1, 2 к 2. Северо-западный округ, юго-западный округ, северо-восточный округ и юго-восточный округ. И никакой тебе определенности в виде севера или юга. Живи себе расщепленный, бегай по мосту слева направо, справа налево. Северное полушарие отвечает за облака, южное — за цветы. Облако-рациональное полушарие и облако-творческое, цвето-рациональное и цвето-творческое. А ты зависнешь посередине, завязнешь ногами в крестовине, захлебнешься вдохновением и умрешь где-то под мостом в кровавой реке стихотворений. И не забывай приплясывать ногами, погружаясь на дно. Будь достоин звания человека.
ДЕЙСТВИЕ ТРЕТЬЕ
1. Лекция в морге
Наступил январь. Лиза вместе с группой студентов-медиков заходит в учебную комнату морга. На столе лежит заготовленный для занятия труп мужчины. Запах формалина. Из темноты выходит патологоанатом.
ПАТОЛОГОАНАТОМ: Здравствуйте, уважаемые коллеги! Сегодняшнюю лекцию я хотел бы начать великими строками, которые имеют к нам с вами прямое отношение. «В анатомии нет надобности рассуждать, а надо точно и наглядно изучать», — это сказал Георг Баильви. «Живой предмет желая изучить, чтоб ясное о нем познанье получить, учёный прежде душу изгоняет, затем предмет на части расчленяет», — а это Гёте, между прочим.
Итак, перед нами мужчина правильного телосложения, пониженного питания, с признаками трупного разложения: кожные покровы на животе зеленоватого цвета. Вскрытие трупа начинается со вскрытия полости черепа. Предварительно осуществляется разрез кожи и скальпирование кожных покровов головы. А затем производится распил. И вскрывается черепная коробка. Кости черепа имеют толщину до 5 мм, связаны между собой с помощью швов — вот некоторые из них. Вещество мозга снаружи покрыто так называемой твёрдой мозговой оболочкой. Которая с небольшим трудом отделяется от мозга. Так. Поверхность мозга, как мы видим, состоит из извилин и борозд. Вещество мозга покрыто мягкой или паутинной мозговой оболочкой, пронизанной крупными и мелкими сосудами. Хорошо видно скопление серого вещества в толще белого вещества — так называемые подкорковые ядра. В мозге имеются желудочки. Перед Вами задние рога боковых желудочков. А вот и передние рога, которые соединяются между собой посредством Сильвио водопровода. Полушария мозжечка на срезе обнажают рисунок строения в виде дерева.
Да, мозгу достались самые поэтичные образы: покрыт паутиной, укреплён мостом, Виллизий начертал в нем магический круг, а Сильвио построил водопровод. Но в теле человека вообще больше поэзии, чем кажется. Рождаясь на свет, мы плачем, а Весёлый Роджер вечно счастлив. Есть, о чем задуматься, правда? Люди внутри одинаково прекрасны. Пре-красны. Блестят, словно покрыты глянцем. Большую часть туловища занимают кишки с характерными каловыми массами. Самый длинный орган, у взрослого они достигают в длину 7-8 метров. Внутри живота непроглядная тьма, там тесно и много жидкости. Печень — самый большой орган, весит приблизительно 1,6 кг, выглядит аппетитно. Сердце зажато со всех сторон и бьётся, как сумасшедшее, в клетку грудины, примерно 2,5 миллиарда раз за жизнь. Почки совсем маленькие, но постоянно содержат 30% крови. Селезёнка похожа на большую чернику, особенно, когда её режут скальпелем. В человеке много поэзии. Шейный позвонок Атлант держит своё небо. Позвонки похожи на головы фантастических животных. У каждого — свой рисунок, уникальное парнокопытное. Лучевые кости излучают свет. Нервы — ниточки марионеток. «Чудесная сеть» снабжает кровью почки. Кровеносная система — разноцветные кораллы, магическое древо жизни. Ещё одно дерево — в груди, бронхиальное. Тело проросло ветвями насквозь.
Студент падает в обморок.
Ну что ж, а теперь для вскрытия внутренних органов мы произведем разрез от угла нижней челюсти до лонного сочленения.
<…>
Вот что я называю работой с людьми! Помните, дорогие студенты, что некоторые жеманно ссылаются на проблемы с нервами, забывая о том, что мозг — основной орган центральной нервной системы. Но хватит на сегодня анатомического юмора. Рассчитываю увидеть всех во вторник. Приятных выходных.
2. «Мнимая конструкция». Театр кукол
Вечер того же дня. Лиза тащит тело Николая в театр. Она поднимается по мраморной лестнице, проходит по галерее, пользуется гардеробом, покупает программку, направляется в партер, сажает тело в красное кресло, садится рядом. Душный запах духов.
ЛИЗА: Как хорошо, что я вытащила тебя из дома! Давно мечтала организовать совместный культурный досуг. Старуха запрещает ходить в театр, но мы ей не скажем ничего, правда? Что тут у нас показывают?
Смотрит программку.
Спектакль «Мнимая конструкция»… Режиссёр неизвестный, ну, ничего. Посмотрим, чем они нас удивят — да, любимый?
Кладёт голову на плечо тела Николая. Звучит третий звонок. Раздвигается бархатный занавес, начинается представление.
- Рождение музыки из духа трагедии
На сцене кирпичная стена. Голубь на авансцене расстреливает её из пулемёта. Пули выбивают в стене чёрные квадраты окон. В окнах появляются дирижёры. Когда расстрел стены прекращается, дирижёры надевают костюмы чаек и по очереди выпрыгивают из окон. Пока чайки падают, отчаянно размахивая крыльями и дирижёрскими палочками, звучит опера Винченцо Беллини «Сомнамбула». Когда последняя чайка падает, опера смолкает. Зтм.
- Щекотка в солнечном сплетении
На заднике «Звездная ночь» Ван Гога. Постепенно картина розовеет. Звёзды вращаются, калейдоскоп ночи мерцает тёплыми оттенками. Из оркестровой ямы всплывают бутафорские глаза, смотрящие вверх. Их ресницы достигают в высоту середины картины. Из-за кулисы выплывает подвешенная на тросе очень толстая женщина в костюме феи. Она движется над ресницами к противоположной кулисе, размахивая волшебной палочкой и разбрасывая блёстки — «волшебную пыльцу». Сцену сопровождает «Полёт валькирий» Рихарда Вагнера. Ресницы задевают живот феи, она хихикает. Фея уплывает за кулису. Зтм.
- Сопряжённые молчания
Пустыня. Песок сыпется сверху, образуя два бархана. Вдоль задней стенки один на другом стоят три огромных аквариума. В нижнем — краска цвета индиго, во втором — малиновое варенье, в верхнем — вода и большие экзотические рыбы. За верхним аквариумом находится прожектор, его свет направлен в зал. Звучит «The First Five Minutes after Death», Coil. Когда барханы достигают в высоту аквариума с малиновым вареньем, песок прекращает сыпаться. Из оркестровой ямы поднимается платформа, на которой, обнявшись, сидя спят черный мужчина и белая женщина. Музыка плавно перетекает в звук журчания ручья, ветер раздувает рыжие волосы женщины, которые оплетают паутиной всю пустыню. Ветер утихает, прожектор гаснет, звук замолкает. При вечернем освещении резко просыпается и вскакивает женщина. Она глотает ртом воздух, словно вынырнула с большой глубины. Задыхаясь, говорит:
— Я видела, как плыли туманы мутной пыли над дорогой. В подвалах псы скулили, и сны текли у Лили-недотроги. Но вдруг глаза открылись. Ужасное мгновенье пробужденья. Кровавым ожерельем её во сне душила цепь стихотворенья. Порочная с рожденья, с тех пор не поминала всуе Бога, в стихах не поминала. Молчала и писала о дороге.
Окончательно задыхается, падает. Зтм.
- Исповедь Августина
Свет от белого задника ослепляет зал. Играет мелодия Фаустаса Латенаса — тема сцены «Лото» спектакля Юрия Бутусова «Чайка». В центре на троне сидит девушка, облачённая в тогу. Над её головой летают потоки саранчи. Пахнет травами. Свет приглушается, девушка открывает глаза и произносит: «Я чайка». Она держится за спустившиеся кольца и поднимается над сценой. Прикреплённая к цепям тога также поднимается, на ней обнаруживается рисунок завода. Девушка и её облачение исчезают за колосниками. Музыка сменяется тиканьем часов, похожим на стук лошадиных копыт. За исчезнувшей тогой вновь открывшаяся сцена заставлена часами. На стульях сидят 12 человек с пёсьими головами и собирают часовые механизмы. Все часы одновременно замолкают. Люди-псы хором воют. Из-под колосников на них сыплются зелёные банкноты. Зтм.
- Обратная сторона веры
Звучит «Requiem» Бернда Алоиса Циммермана. Две очень белые женщины с яйцевидными головами и мышиными хвостами идут навстречу друг другу с разных сторон сцены. Одна по пути ощипывает гвоздику, другая — льёт молоко из крынки. Посреди сцены стоит большой магический шар, в котором смутно виднеются две фигуры мышей-монахов. Когда женщины подходят к нему, одна уже ощипала цветок, другая — вылила всё молоко. Они целуются, обмениваются артефактами и направляются дальше к противоположным кулисам. Скрываются за ними. Зтм.
- Исток материнства
В поле стоит фантастическое дерево смоковницы. Звучит композиция «Coco Rosie» — «Good Friday». На дереве гнездо из подушек, в котором лежит и плачет человеческий детёныш. На сцену выходит лев. Его пасть в крови, грива уложена в причёску, на лапах чулки в сетку. Лев ходит вокруг дерева, рычит на ребёнка, уходит. Освещение сменяется на ночное, в синем заднике загораются звёзды. К дереву выходит волчица, за ней ползут двое младенцев. Волчица воет, глядя на гнездо. Звездопад. Захлопывается гигантский капкан волчьей пасти, всё скрывается под синей тканью, которая прикреплена к нему, музыка замолкает. Зтм.
- Вальс Хачатуряна
Играет вальс Арама Хачатуряна к драме Лермонтова «Маскарад». Бродский сидит у стола с бокалом вина, смотрит на весенний венецианский пейзаж за окном. На столе ваза с засохшей мимозой. На стене висит картина Джорджо де Кирико «Меланхолия и мистерия улицы» размером с окно. Слышны поочерёдно: 1) детский смех и звук скачущего мяча; 2) звон трамвая; 3) женский крик; 4) звук лопнувшей струны. Мимо оцепеневшего у окна Бродского проходит танцующий табор цыган, одетых по-зимнему. Барон ведёт на привязи медведя и разбрасывает во все стороны стеклянные цветы, которые, падая, разлетаются на множество осколков. Табор проходит. Зтм.
- Апогей государственности
Тёмная изба. В красном углу горит лампадка. На грязном полу никак не может разрешиться роженица. С проклятьями Богу, Христу, Богоматери, она наконец рожает. Еле-еле поднимаясь с пола, баба омывает плод, кладёт его в горшок и засовывает в заранее затопленную печь. «Девять месяцев ждала мяса на ужин», — говорит она, накрывая на стол. Вдруг в избу врывается ангел на коне. Первым ударом копыт конь опрокидывает стол, вторым — разбивает печь, третьим — горшок, в котором плачет младенец. Ангел подхватывает ребёнка и скачет прочь из избы. Над сценой свешивается огромный маятник, который с каждым махом заносит снегом разгромленную избу и рыдающую в углу мать. Занавес.
3. Vox populi
Зрители поднимаются с мест и расходятся в полном недоумении. На балконе кто-то один отчаянно хлопает. Лиза берёт тело Николая и выходит вместе со всеми. Лиза сажает тело Николая за столиком в буфете. Запах пирожных. Через несколько секунд Лиза возвращается с двумя бокалами шампанского. Залпом выпивает свой бокал.
ЛИЗА: Ты что, не хочешь шампанское?
Залпом выпивает бокал Николая.
Если честно, Коля, я в шоке. Ты понял, что мы только что видели? Ну, хоть что-нибудь? Как это называется вообще?
Смотрит в программку.
Ах да, «Мнимая конструкция»! Вот именно. Мнимая, дутая величина, так и есть. Невероятно низкий уровень осмысленности. Театральные режиссеры совершенно разучились внятно излагать мысли. За десять лет не появилось ни-ко-го. Они это называют искусством?! Коля, я не знаю, что должно быть у человека в голове, чтобы делать такое. Что он курил? Режиссёр, конечно, думает, что он-то весь такой духовный, а мы, скот, пришли смотреть на его творение и ощущать свою ущербность. Мерзость чистой воды. Несколько пошлых мыслей переживал с возможной извращённостью и называет своим ноу-хау. Но содержания-то тут — ноль, мокрое место! Где же чувства добрые, которые пробуждает его лира? Лично во мне пробудилось только одно желание — растоптать такое искусство немедленно. Не, ну насколько мы должны быть больны, чтобы молча глотать подобное дерьмо? И ведь кому-то нравится! Сумасшедший дом!
Коля, я, может, не понимаю чего? Несовременная, да? Объясни мне, если не так что говорю. Ну же! А. Я вижу. Ты презираешь меня, да? Уж конечно, тебе понравился этот шизофренический бред. Очень в твоём стиле. Отсутствие нормальных людей, жизни — всё это покорило твое сердце, да? А я имбецил просто! Ну, что молчим?! Ненавижу тебя, урод моральный! Таких, как ты, нужно отстреливать! Убивать! Чтобы вы людям не мешали. Психи все конченые. Ну, не нравится вам жить — так не живите. Чего же вы, несчастные, мучаетесь-то, да ещё и другим жизнь отравляете? Зачем заражать здоровых, полноценных людей? Вываливать на них эту мерзкую гниль?! Ненавижу, ненавижу! Твари, сдохните все! Сдохните!
Убегает, разрывая зацепившееся за край стола платье. Сыплются красные блестки.
4. Сон Лизы N2. Самоедство. Мультипликация
ДЕЙСТВИЕ ЧЕТВЁРТОЕ
1. Исповедь Старухи
28 февраля 2018 года. Комната Старухи. Затхлый запах старости. Всё в том же костюме клоуна Старуха лежит на перине высотой до потолка. Умирает. Лиза суетится, передвигается вокруг перины по специальной системе лестниц и канатов. Камеристка кормит и обтирает больную, меняет ей подгузник, даёт лекарства, исполняет капризы.
СТАРУХА: Вот и подходит к концу последнее твоё испытание под кодовым названием «Хоспис». Жаль, что в феврале всего 28 дней. Я бы ещё пожила. Но пора. Деточка, ты весь декабрь ходила в Кунсткамеру слушать, что несут люди, глядя на смерть. Ты весь январь посещала лекции в морге, наблюдала, как волшебно, гармонично устроен человек и как сильно он непохож на себя после встречи со мной. Ты сильно изменилась, Лизонька, и за этот, третий месяц, когда ухаживала за больной старухой. Сегодня я покину тебя навсегда. Настало время выслушать мою предсмертную исповедь.
«Пластыри “Люцифер” — Ваш плотский животик!»… О чём это я? Да, исповедь.
У власти был злой царь, а я была молода и прекрасна, гораздо прекрасней, чем ты. Однажды вечером я надела своё самое красивое платье и пошла в театр. Отстояв очередь, сказала администратору:
— Один билет на Дон Жуана, пожалуйста.
Очень хотелось увидеть спектакль о нём, о Дон Жуане. Но администратор мне ответил:
— Вас на Дон Жуана не пущу. Хотите на Иисуса Христа?
— Сами идите Вы на Иисуса Христа, — ответила я и пошла к окошку кассы.
— Последний, — вместе с билетом кинула мне в лицо билетёрша.
Спектакль можно было забрать в музей уродцев. Не было в нём Дона Жуана. Разочарованная, я повернула голову вправо… Мой сосед оказался в миллион раз театральнее, чем то, что творилось на сцене. Смесь Кена, Зорро и Супермена. Ковбойские туфли, рваные джинсы, рубаха, расстёгнутая до середины. В левой руке банка Колы, в правой… кисть девушки, сидящей рядом. Во взгляде — абсолютное блаженство от происходящего на сцене. Идиот.
Взгляд влево — мужик за 50, с толстым брюхом, в рыбацких шортах и в кепке. На шее доисторическая Нокиа на шерстяном шнурке. На ногах носки и сандалии. Как он сюда попал? Он ёрзал, смеялся не к месту, что-то лепетал под нос, раскачиваясь взад-вперёд. Сначала думала, пьяный, но принюхалась — нет, не пахнет. Просто сумасшедший. «Рыбак» беспокойно тёр ладони о голые колени, надевал и снимал кепку, подтягивал носки… Всё время был чем-то занят. Меня охватил приступ паники. Я отодвинулась, насколько могла. И тут он резко выкрикнул на весь зал: «Старый пердун!» В шоке, я перевела взгляд на сцену, там пожилой актёр читал монолог Дона Луиса о падении нравов. И вот тут-то во мне что-то и щёлкнуло.
Я решила стать Госпожой Смерть. Сочинила образ старухи-клоуна-чиновницы, вжилась в роль. Изобрела ритуалы, сшила костюм, нанесла грим, украсила комнату… Повседневность превратилась в великолепный спектакль. Каждый миг наполнился музыкой и светом. Я стала выполнять сверхзадачу. Ты не представляешь, какие фокусы я только не вытворяла!..
Но, наверное, слишком увлеклась игрой. По непонятным причинам совершенно состарилась… Не знаю, может, дело в шариках, которые ела все эти годы. Сама над ними химичила. Секретная рецептура, кстати, в правом ящичке комода… Теперь вот — умираю. Так нелепо. Но я не боюсь. К телу равнодушна, а в смерть не верила никогда до конца. Нет её, Лиза. Меня нет. Сплошное надувательство. Но я ни о чём не жалею, пусть так.
Non! Rien de rien!…
Non! Je ne regrette rien!…
Зато всё было красиво. Один грех на душе — тебя ввела в заблуждение. Надеюсь, ты не слишком верила, что служишь камеристкой у самой Смерти? Мне не преемница нужна была, подруга. И деньги, кстати, что тебе платила — тоже ненастоящие. Сама печатала. Извини. Я обыкновенная сумасшедшая, таких тысячи в этом городе. Признаюсь в этом тебе и себе самой. Каюсь.
Солёное, кислое, сладкое, горькое,
Зелёное, синее, красное, чёрное…
Старуха картинно умирает. Лиза плачет на её груди.
2. Манифест Лизы
Вечер того же дня. Лиза в костюме Старухи, с её причёской, в её короне и гриме. Она принесла тело Николая в дорогой ресторан, усадила за столик, села сама. Долго не могут подозвать официанта, который всё время пробегает мимо и как будто не замечает гостей. Запах жареного мяса.
ЛИЗА: Я хотела извиниться за ту ссору в буфете. Вкусное было шампанское. И крепкое.
Если честно, я бы вообще закрыла бы все театры. Не навсегда. Только чтобы очиститься. А за нарушение запрета расстреливала бы на Дворцовой Площади при скоплении народа. Очень полезно было бы для искусства. Через пару лет оно стало бы совсем иным.
Знаешь, ведь спектакль, что мы видели, ужасно дорогой. Конструкции подвесные, спецэффекты, механизмы…. А помнишь ту сцену, где деньги начали сыпаться с потолка? В моём государстве такого не было бы. Искусство должно быть бедным. И бесплатным. Необходимо изгнать коммерцию. Вернуть человека к мыслям о смерти. Только так он начнёт ценить жизнь и свободу. Вот введут цензуру — живо все вспомнят, о чем бы надо говорить, что делать. Это как война, только не так страшно.
Современное искусство нуждается в кардинальной терапии. Необходимо полное изгнание поп-культуры. Театра как развлечения, литературы как развлечения, кино как развлечения не должно существовать. Все и так слишком развлеклись. Отвлеклись от сути. Даже те, кто пытается вспомнить, зачем вообще всё это, — даже те не могут. Развлечение их крест. Стремление к радости их Голгофа.
Художник без боли — шарлатан. Он должен транслировать свою истину о мире. Если он говорит о сиюминутном, пусть идёт в журналистику. Если же он тоскует, если ищет Слово, но нем, то должен творить. Если художник ставит вопросы, прислушайся к нему. Если с улыбкой на лице даёт готовые ответы, накажи.
Искусство должно быть омыто в крови и слезах. Только страдания помогут нам. Достоевский для культуры больше, чем Толстой, во столько же раз, во сколько смерть длиннее жизни. Во сколько мука целительнее, чем радость.
Официант! Нам сидеть тут до второго пришествия Христа?! Может быть, подойдёте наконец? Два стейка с кровью и бутылку самого дорогого вина. И счёт сразу. Спасибо.
Лиза достаёт из кармана банку Старухи. Глотает пару шариков. Впадает в транс.
Я тоже была мертва. И жизни боялась больше, чем смерти. Меня моя воля вела, а не сердце. Я ставила цель — достигала её. Не знала желаний — не ведала счастья. Не зная потерь, не ведала горя. Теперь мне так больно. Старуха мертва. Её больше нет, зато я ожила. Сегодня мы встретились тут не случайно. Созрело решение, Коля. Его я сейчас объявлю.
Мы больше не вместе с тобой, теперь я преемница Смерти. Я в жизни впервые так сильно чего-то хочу. Ты можешь не спорить со мной. И не говори ничего. Созрела гроздь планов на Питер, пора бы их осуществлять. Нет времени больше на глупости. Прости, если можешь. Прощай.
Лиза уходит. Официант обслуживает столик, кладёт возле тела Николая счёт.
ОФИЦИАНТ: Ваша еда, сэр. Ваш счёт, сэр.
Через пару минут официант проходит мимо столика. Видит, что еда не тронута.
ОФИЦИАНТ: Я могу Вас рассчитать, сэр?
Раскрывает счёт и ничего не видит внутри. В ужасе смотрит на тело Николая.
ОФИЦИАНТ: Боже мой! Да он мёртв!
Все присутствующие в ресторане оборачиваются в сторону тела — немая сцена.
3. Сон Лизы N3. Опыт исчезновения. Мультипликация
Светит солнце, Лиза идет после тяжелого дня у Старухи. Она очень устала, ей невыносимо сложно передвигаться в пространстве. Вдруг начинает накрапывать дождик. Лиза достает из сумки зонт. Дождь усиливается. К ноге Лизы прилипает мокрая газета. Лиза дергает ногой, но газета не отлипает. Лиза ускоряет шаг, дождь усиливается. На ноги прилипают еще две газеты. Молния, ветер вырывает из рук Лизы зонт. Лиза бежит под дождем, гремит гром, на нее обрушивается целый шквал мокрых газет. Газеты облепляют Лизу, она делает маленькие дырочки для глаз и бежит под ураганным ливнем к своему дому. Вбегая в квартиру, Лиза останавливается перед зеркалом и смеется.
ЛИЗА: Как будто кто-то решил сделать гигантское папье маше! Надеюсь, это будет не посмертная копия.
С газет натекла огромная лужа. Лиза сдирает с себя куски липкого покрова и бросает в лужу. Лужа с каждым куском растет, в ней появляются мелкие волны. Постепенно она перерастает в море. Лиза всё сдирает с себя мокрые листы газеты, но под каждым следующим обнаруживается еще один слой. Лиза отдирает маску от лица до тех пор, пока от газеты, а вместе с ней и от головы, ни остается одно мокрое место. Бумажное тело Лизы растворяется в бушующем океане, девушки больше нет. После шторма наступает штиль. На поверхности воды плавает газетная бумага. Постепенно ее всплывает все больше и больше. Через несколько секунд газета покрывает всю обозримую поверхность океана.
Конец
лето 2013 г.
