I
Представьте себе девушку. Пусть она будет красивой. Ну вот что для вас красота? Например, одна моя знакомая обожала кудрявых. Она бы и беззубый рот не заметила, если бы он размещался на кучерявой голове. Другой было плевать на волосы. Она обожала большие рты и зубастые улыбки. Третья говорила, что одна ее коллега красивая, как Велма из Скуби-Ду (та с короткой шеей и в огромных очках).
Так вот, представьте, как ваша девушка лежит на спине. Ее тело распластано на полу пустой темной комнаты. Может быть, она мертва?
Теперь выключите свет. И раскачайте комнату так, будто она болтается где-то в невесомости. Кренится то на один бок, то на другой, мотает тело из угла в угол, как куклу.
Девушка приходит в себя, когда ее протащило по полу и стукнуло о стену. Она открывает глаза и ничего не видит. Она исследует наощупь ящик, в котором оказалась. По полу — где-то два на два метра. Ей удается подняться на четвереньки, затем встать в полный рост. Вытянутые руки достают до потолка.
От потолка девушка шагает руками к стене и шарит по ней так уверенно, будто знает, что там есть, что искать. Она нащупывает что-то вроде небольшой заглушки, как от окуляра видеокамеры (такой, на какие снимали в девяностые). Чтобы отковырять заглушку, хватает двух ногтей и трех секунд. В ящик вонзается луч света.
Всё то время, что девушка провела в темноте, она была спокойна. Ощущение постоянной тошноты от плавающего пола казалось ей привычным. Как будто тошнило ее не потому, что она бог знает сколько времени провалялась без сознания в закрытом ящике вне гравитации. Как будто тот ящик был ей домом. Тесным, вызывающим тошноту и болтающимся в пустоте, но домом же. Теперь, когда нужно выглянуть из него, ей страшно. Она задерживает дыхание и медленно на выдохе приближает лицо к свету. Кто там?
Она видит кого-то, женщину. Совершенную, идеал красоты с серо-голубыми глазами и пушистыми волосами. Ну, или что там для вас красота? Красивая женщина, крупный план, самый мощный зум. Ее глаза смотрят прямо в ящик, флиртуют или говорят спасибо или признаются в любви. Девушка из коробки узнает их. И пока она пытается вспомнить, кому принадлежат эти глаза, она не помнит, какого цвета ее собственные.
Затем она видит еще пару глаз, почти таких же серо-голубых, но детских на лице девочки лет семи. Еще видит мужчину, он опирается рукой о дерево и смотрит, смотрит прямо в ее ящик. Так смотрят на самое дорогое, на то, что берегут и боятся потерять. Он тянет руку куда-то вниз и будто хочет ущипнуть за коленку ту, кто смотрит в глазок. Девушка из коробки хочет почувствовать его руки. Но в коробке нет ощущений, там есть только глазок. Через него девушка не узнает ни девочку, ни мужчину, ни женщину, но видит — и никто бы не мог понять этого чувства — совершенно родные тела. Руки, глаза, животы, носы, шеи всех троих принадлежат ей. Принадлежали когда-то.
II
— Ась, мама сегодня приснилась. Позвала прям. Еду ее навестить. Ты как, дочь? Поспала хоть или так и смотрела всю ночь?
Ася не спала, она начала с кассеты «апрель 95-го». Крупный план, самый мощный зум. Мамины глаза смотрят в камеру, флиртуют, или говорят спасибо, или признаются в любви папе Аси за кадром. Он мог бы точно сказать, что означает этот взгляд. Папа Аси любил ее маму и отдал Асе коробку с кассетами в надежде, что Ася простит ее. И Ася старается. Рядом с мамиными серо-голубыми глазами Ася видит еще одни, совсем еще детские, такого же цвета. Это Асины. Они бегают то вправо, то влево, глядят как-то по-дурацки, в никуда. А Асе бы хотелось, чтобы на маму.
Смотри, Ася, смотри на нее. Через 14 лет или чуть больше пяти тысяч суток или сто двадцать тысяч часов твоя мама исчезнет. А ты будешь ее искать, иногда замечать среди пассажиров маршрутки, в очереди на рынке, на берегу океана мокрую. Или вдруг ясно видеть, как она заходит домой, снимает шапку, рассказывает, как там что-то напутали, забрали ее раньше времени. Но мама им объяснила, что совершила ошибку, и уговорила их вернуть ее назад.
Лет десять уже, как Ася перестала искать маму. Ей стыдно признаться, но сейчас Ася бы уже и не узнала ее. И вот теперь, когда Ася всю ночь смотрела, как в апреле 95-го она висит на маминых руках, как в январе 99-го мама надевает на Асю шапку, как в июне 2001-го Ася крутит педали велосипеда прямо в мамины раскинутые руки, она шарила рукой по пустой диванной подушке и думала, нет, чувствовала, что сейчас мама, наконец, вернулась.
Папа повторяет свой вопрос.
— Поспала хоть, Ась?
— Поспала. И, кажется, мне тоже снился сон.
20 ноября 2024 г.