(Першин А. Общий язык: Книга стихотворений. — М.: СТиХИ, 2021. — 48 с.)
Автор: Алевтина Бояринцева
Сборник Андрея Першина объединил стихотворения, написанные в 2007–2021 годах. Их встреча на страницах «Общего языка» дружественна: в сборнике нет старых и новых стихотворений, все они живут здесь и сейчас.
Немногостишия будто прикреплены к странице французской булавкой — лишь бы не разлетелись до того, как читатель их увидит! — и легко переходят в многомерное пространство. Траектория движения — вслед за поэтической строкой, по незамкнутому кругу. В момент, когда круг вот-вот сомкнется, последняя строка растворяется в воздухе. И вот, после паузы-созерцания, поэтическая воля запускает новое кружение. Интонационный контур строк — это множество «возможно» и ни одного «категорично». Интонация слышна, но не уловима: все акценты остаются за пределами строк.
Заботился ли поэт о звуковых модуляциях и стыках конкурирующих согласных? Иногда интонационная идея оказывается настолько яркой, что метафорическая «музыкальность» становится музыкальностью вполне реальной — вплоть до ощущения звуковысотности, тональности:
протяни свое лето
на гибкой ладони
задержи этот вдох
или запах медвяный
В этом музыкальном стихотворении есть главный звукообраз — тянущийся «и». Само дление яркого, звонкого гласного (не зря вокалисты любят его) совпадает со значением главного глагола — «протяни». Все стихотворение, как лейтмотивом, пронизано «и»: «гибкой», «раздари», «исповедь», «простит», «подхватит». И вот уже кажется, что все оно звучит в Ми мажоре — одной из самых радостных, звонких тональностей. Благодаря композиторскому отношению к фактуре слова, краске звука, автор создает иллюзию музыкального бытия текста — играя с тональностями, меняя темп, утверждая в репризе любимый Ми мажор:
протяни в никуда
и за это
за это <подразумевается замедление и фермата, то есть остановка — А.Б.>
твое лето простит
и подхватит тебя <музыкант услышит, как мелодию поддерживают два аккорда — доминанта и тоника — А.Б.>
Волевое авторское решение — не бояться встречи со своим голосом. Еще бо́льшая смелость — слушать звучащее пространство:
то-то мне достался голос
изумленный
сам не свой
<…>
не могу же я без
этих песен и шума вести разговоры
Стихотворения Андрея Першина не отшельники в художественном пространстве — они общаются с мировым «собранием лирических стихов», но сдержанно-этикетно, избирательно. Это отражение кодекса диалога поэта и искусства. Автор, казалось бы, открыт к очень непохожим явлениям в живописи, литературе, художественной фотографии. Однако открытость остается пристрастно избирательной. Из Лермонтова, к примеру, припомнен образ паруса — без живописных излишеств, только карандашом:
когда бы ветер так шумел
то мог бы разве колебаться
просторный парус
не удел
От лермонтовского «Они любили друг друга» (вольный перевод Гейне) тянутся соединительные нити к немногостишию:
могли же понадеяться они
влюбленные тоскующие эти
так долго пребывающие в пути —
соединит их что-нибудь на свете!
(«в собрании лирическом стихов»)
Свободные, но деликатные вариации на тему Александра Блока — еще одна нелинейная форма общения с поэтом другого времени. Ставший классическим образ-топос «ночь, улица, фонарь, аптека» представлен Андреем Першиным в мифологическом отражении. Тьма, рифмующаяся с бессмысленностью в блоковских строках, в вариациях рифмуется с таинственностью:
голые тысячи фонарей
будто бы тысячи лет
не освещают дороги всей
не отвращают бед
не потревоженный их покой
все-таки весь разъят
где безымяннее тьмы ночной
сотни существ глядят
Игры с числом так же стали способом варьирования блоковской темы: фонарь отразился в тысячах зеркал, четверть века превратилась в тысячелетия. Многозеркалье проступает и в отказе от личного, единственного, числа. Александр Блок использует формулу «я = ты»: «живи», «умрешь», «начнешь». В вариациях же «я» и «ты» нет: есть множества. В них отрицание имени («безымянность») — это утверждение отсутствия.
Блок предлагает осознать трагичность повторяемости, безысходность круга («исхода нет», «и повторится все, как встарь»). Но в последней строке с ее нарушенной инверсией («аптека, улица, фонарь») он вдруг выходит из придуманного им круговорота, как выходят из игры. И в вариациях Андрея Першина блоковское «повторение, как встарь» остается несбывшимся пророчеством. Здесь предопределенный сценарий жизни:
все-таки весь разъят
Незамкнутость круга для поэта не тайна, и он не окутывает ее дымкой метафорических приемов.
Но Андрей неравнодушен и к тайнописи. Его строки могут быть красиво-странными, намеренно загадочными. Их чтение напоминает поиск кода незнакомого языка. Если код не найден, иллюзию понятности создадут интонация-жест (абрис, воздушный контур), отточенные рифмы. Интересно то, как автор подсказывает читающему, что перед ним — текст-энигма. Он сталкивает высокое и обычное, категоричное и неуловимое, привычно правильное и «так не бывает»:
кто чем смиряется
легко
заката угли розовеют
парное пахнет молоко
теленок прочно тянет шею
теперь стратегии простой
обнимет устное лекарство
не соревнуются душой
не победит непостоянство
…Из чего выросли стихотворения этого сборника? Из совпадений ощущений и слова. Ощущений полимодальных. В них всё: цвет (и бесцветие), звук, прикосновение, аромат, вкус (без горечи, с морской солью). Ищет ли поэт слова или они находят сами?
нет у слова немой окраины
потому и живут не зря
