Семён Семёнович принципиальный был человек, но, улетая в командировку в Австралию, чувствовал себя что-то неважно. На то были причины! Одна — штрафы из ГИБДД, что называются королевскими (это когда на полную мощность, ой, просите меня, на полную сумму!), а другая — по его квартире на первом этаже двенадцатиэтажного панельного дома после того, как под домом прорвало трубу с горячей водой, прошла трещина, которая с каждым днём увеличивалась, и Семён Семёнович страшно боялся, что дом рухнет, и его насмерть завалит! И забудут о нём на следующий день.
— Я живой никому не нужен, а мёртвый тем более… — в самолёте грустил и печалился командировочный. Впрочем, в его душу закрадывалась маленькая надежда, что дом рухнет тогда, когда его дома не будет, но надежда была очень маленькая, так как всё у него было по принципу «Если кто-то и поскользнётся, то просто ругнётся, а он обязательно ногу сломает». Штрафы же приходили ему от души, с фотографиями: и машина вроде его, и номер машины, и цвет, но вот на багажнике и на капоте — наклейки, которых нет на его машине, всё это значило только одно, что у него есть машина-двойник, то есть точно такая, с такими же номерами, и владелец её это знает, только штрафы приходят к нему, от чего на душе у Семёна Семёновича было очень печально и как-то совсем неприветливо.
Перелёт до Австралии долгий, ещё с пересадкой — так перед самой Австралией Семёныч уснул, и ему снилась жена, которую он всё время пытал: «Скажи мне, моя дорогая, если меня, например, заберут в армию воевать за нашу отчизну, где я пропаду на три года, а то и четыре, скажем так, без вести, то… выйдешь ты замуж, или не выйдешь? А если вернусь, и ты выйдешь замуж, то как нам тогда быть?» Но сон до конца Семёнович не досмотрел, так как объявили посадку.
* * *
Работа в Австралии прошла гладко и быстро, быстрее, чем думал Семён абу Семёнович. Так, выпал ему день до отлёта, хороший и очень свободный, и он решил провести время на пляже в одиночестве, с джином объёмом 0,75 литров и крепостью 75 градусов, что, согласитесь, имеет значение! Уединившись в скромном углу австралийского пляжа, чтобы никто не мешал, с мыслей совсем не сбивал и смуту в душу бы не вносил, Семён Семёнович стал наслаждаться жизнью —до самого неприличия!
А австралийский пляж — это просто верх наслаждения жизни, особенно после того, как всё сделано! Это лазурный прибой, это южное солнце, это мягкий песок с мелкими камушками, это отдых от надоевших проблем… это та степень полёта души после купания в мировом океане, что если этот полёт усилить чуть-чуть джином (для начала самую капельку!), всё сразу возводится в пятую, нет, в тридцатую степень! А может, и в триста тридцать вторую! Человек очень странно устроен, так как мысли до бесконечности усиливать не может: по пути к бесконечности усиления он либо отключится, либо куда-нибудь вляпается.
* * *
Вполне возможно, что день и окончился бы прекрасно, если бы (опять это проклятое сослагательное наклонение, что не имеет обратной силы!) Семён Семёнович вскоре не оказался в отделении травматологии австралийской больницы. Нет, его не укусила акула. Разговор, что произошёл в кабинете у травматолога, мы приводим ниже и для простоты понимания переводим с английского на русский:
— Милый мой батюшка, пострадавши за правое дело, да кто же вас так расписал, кто же вас так изувечил на пляже? — посмотрев на больного, всплеснул травматолог руками и как-то странно поморщился. — Места живого от вас не осталось: все рёбра поломаны сзади и спереди, и как вы ещё только дышите, даже Господу Богу не ясно! Вы словно в бою побывали! Одна радость, что память осталась. Пропали бы без вести в амнезии: при вас и документов-то не было, пролежали бы три или четыре годп в приюте, пока память бы к вам не вернулась, и вашу личность бы не установили, за это время жена с вами развелась бы и замуж вышла. И как было бы вам поступить, если б вы вернулись? А как бы жена поступила, даже ей не известно… Ну, теперь расскажите всё по порядку: здесь без полиции не обойдётся. Ведь то, что с вами произошло — прямое оскорбление разума! — схватился доктор за голову.
Семён Семёнович тяжко вздохнул и начал рассказывать:
* * *
— Я человек по жизни принципиальный, в жизни всё — дело принципа! — снова тяжко вздохнув, начал больной. — Лежу я на пляже и загораю, ну, самую малость расслабился в одно лицо, так как рядом не было ни-ко-го, — заострил внимание бедный многострадалец.
— А выпили сколько? — спросил травматолог.
— Ну так, самую малость, даже джин ещё не допил… для русского человека это ничто! — витийствовал пострадавший.
— А дальше что было?
— А дальше пошёл искупаться, нырнул в океан, освежился, вернулся на место, где и лежал, а там на моём коврике лежит наглый мужик в шубе и фыркает от удовольствия. Я его ткнул пальцем в бок: экая наглость! Но он даже не среагировал, потом посмотрел на меня, глаза какие-то мутные-мутные, как с бодуна-бодунища. Ну, думаю, тяжко другу, наверное! Предложил ему выпить-опохмелиться, по-дружески, по-человечески.
— А он? — улыбнулся врач.
— А он ноль эмоций… Я ему — шубу сними, жарко на улице, на русском ему говорил и на английском, а он, ну… просто никак не реагирует! Как-то обидно мне стало, допил я бутылку, сижу вот и думаю, эмоции изнутри раздирают, клокочут, словно вулкан, какое неуважение к русскому человеку? Мы русские — народ безобидный: сначала долго всё терпим, а после…
— А что было после, потом?
— Потом… и зачем я стал кидать в него камешки? До сих пор не пойму. С обиды, наверное. Кидал камешки и кидал — опять ноль эмоций.
— Ну а что было после?
— А после он вскочил как ужаленный, песку целую тучу поднял, и кэ-эк дал мне ногами! Я метров сто пролетел, после догнал, с хвоста отпружинил и снова кэ-эк дал мне ногами! Когда я от него убегал, ещё метров двести летел до самого океана!..
— А дальше?
— А дальше я оказался у вас.
— А он?
— А он убежал.
— М-да… — перебирал врач пальцами по столу, не зная, что делать и что сообщать в полицию. — Всё, что вы сумели запомнить, — мутный взгляд и был в шубе… Ещё говорите, с хвоста отпружинил? Наверное, вы перепили, — резюмировал врач, — хроникус-перепитикус с галлюцинациями, стало быть, белочка, — констатировал доктор. — Но то, что вас так хорошо расписали и конкретно отделали, просто по самое не балуйся, имеет значение, так как поступок ваш не одобрили.
— Доктор, простите меня, но… не я же лёг на его коврик на пляже, я, можно сказать, проявил благородство, просто камешками кидался, без тяжёлых увечий!
— М-да… — снова постучал врач пальцами по столу.
Тут Семён Семёнович взглянул на календарь, что висел на стене в кабинете у доктора, и увидел фотографию нападающего крупным планом.
— Доктор, он, это он, это его физиономия, прямо целый портрет, это он, мой обидчик, и шуба такая, и взгляд такой мутный! Тот, кто меня изнахратил! — ткнул пальцем в календарь Семёнович. — Это он, пусть его арестует полиция!
Доктор повернул голову на календарь — и вдруг затрясся от смеха. На календаре было фото кенгуру.
15.08.2023