Жизнь в борьбе

(повесть)[1]

Глава 9. Моя первая тайна — Тамара

Тамара возникла передо мной внезапно, когда я пробирался сквозь малинник нашего сада. Малинник простирался вдоль забора завода «Лагидзе» до самой Западной улицы. Она сидела на корточках, так что полностью скрывалась в гуще малинника и ела малину. Застигнутая в траве, она вскочила и хотела убежать, но я крепко схватил её за руку и заставил присесть снова. У неё было смуглое лицо, чёрные, как смоль, волосы, стянутые в тяжёлую косу, и чёрные блестящие глаза, в которых уже стояли слёзы.

— Что ты здесь делаешь и откуда явилась в этот сад? —  воскликнул я, крепко держа её за руку.

— Генацвале[2], деда[3], — плаксиво прошептала она и рукой показала в угол нашего сада, где малинник примыкал к стене.

И я увидел в этом месте щель между стеной и могучим стволом акации. Щель была закрыта доской, но сейчас доска была отодвинута, и открылся небольшой просвет, через который девочка проникла в наш сад. Может быть, уже и не в первый раз.

— Гамарджос[4], девочка, — поздоровался я и протянул ей шоколадку, которую дала мне Люля и которая лежала в моём карманчике. — Кушай, кушай, генацвале, — прибавил я, садясь рядом с ней. Будем лапоракать[5].

— А ты не позовёшь садовника? — вдруг на ломаном русском спросила  девочка и развернула шоколадку. Она, по-видимому, перестала бояться и прониклась доверием ко мне. Я ответил, что меня зовут Виктором, что практически я хозяин сада, потому что все заняты новым членом нашей семьи — братиком Серёжей. Теперь всё внимание — малышу, который по ночам плачет и мешает спать.

— Я приглашаю тебя приходить в гости в наш сад, когда ты только захочешь! Здесь много чего растёт: яблони, груши, сливы, унаби и мушмула; сейчас наступает фруктовый сезон и всего будет вдоволь. Как тебя зовут?

— Меня зовут Тамара, меня привезли погостить к тёте, у которой я и живу. Это прямо за забором. Но скоро меня заберут, и я уеду.

— Тамара, мне будет грустно без тебя. Правда-правда! Ты мне понравилась, приходи, когда хочешь.

И в это время раздался голос Люли, которая звала меня. Тамара вскочила и сказала:

— Завтра я приду опять, хорошо? — И она ласково посмотрела на меня своими чёрными глазами и скрылась через щель в углу забора.

— Ты что же не отвечаешь? — голос Люли раздался уже гораздо ближе.

— Да я здесь, иду, чего ты разоралась? — сердито огрызнулся я.

Почему-то я сразу решил никому ни слова не говорить о Тамаре. Пусть это будет мой секрет. Эта мысль отчего-то мне очень понравилась.

Мама родила Серёжу очень скоро по возвращении из-за границы. Роды были тяжёлые, но братец родился здоровым и большим крикуном. Конечно, Серёжа сразу занял первое место в нашей семье, и я получил большую свободу. Однако пользоваться ею мне особенно не приходилось: ведь мне предстояло осенью идти в гимназию.

Один дедушка оставался неизменно спокойным и продолжал считать меня центром молодого поколения нашей семьи. Однако и дедушке я ничего не сказал о таинственном возникновении Тамары.

Мы же встречались с Тамарой ежедневно, как правило, по утрам. Проводили время большей частью на мушмулиновом дереве, плоды которого должны были скоро созреть. Как ни странно, но у нас в Кутаиси мушмулиновое дерево давало ежегодно лишь один урожай, в то время как на Зелёном мысу, под Батуми, у тёти Елены урожай снимали дважды в году.

Я увлёкся своими рассказами, занимая этим Тамару. Она слушала меня молча, смотрела на меня внимательно и, по-видимому, гордилась нашей дружбой. Она совершенно свободно отлучалась из дому, поскольку её родственница рано уходила на работу и возвращалась в 6 часов вечера. Она тоже ничего не знала о том, что её племянница вместо того, чтобы сидеть и караулить дом, пропадает на свиданиях со мной.

Тамара была ровесницей мне и приехала в Кутаиси из Алпаны[6]. Это очень красивое место на реке Рионе, зажатое между двумя хребтами так сильно, что с шоссе едва видно небо. В Алпану я попал гораздо позже, когда мне было 26 лет: я проводил летний отдых на курорте Шови[7], у Мамисонского перевала[8]. Об Алпане я узнал кое-что из рассказов Тамары. Тамара была влюблена в родное селение на крутом склоне одной из гор, стиснувших Рион в бурный шумящий поток. Она рассказывала об этих местах с таким вдохновением, что я решил, когда вырасту, обязательно повидать это загадочное ущелье.

Однажды, когда мы с Тамарой сидели в малиннике и оживлённо обсуждали, когда же созреет унаби, перед нами внезапно возникла фигура дедушки. Это было для нас так неожиданно, что я растерялся и не знал, что предпринять. А Тамара как сидела на корточках, так и замерла без движения, боясь шелохнуться.

— Вот, Витюша, я и накрыл тебя с поличным! — промолвил дедушка, и на его лице расплылась добродушная и ласковая улыбка. — Ты думаешь, я ничего не знаю про твоё времяпрепровождение с этой славной девочкой? Девочка, ты меня не бойся, — сказал он и грузно опустился рядом с нами на камень. Сидеть на камне ему было неудобно, но дедушка старался не показывать, что он старенький.

— Как же тебя зовут, девочка? Как ты здесь очутилась? — повторил он по-грузински.

— Тамара, так меня все зовут. А я вот оттуда, — и она показала на щель в заборе. Говорила она тоже по-грузински, так что я ничего не понял.

— Ну и молодец, Тамара. Наверное, Витя тебе рассказал, что я сердитый и меня надо бояться? — сказал он уже по-русски.

— Как можешь так говорить! — воскликнул я взволнованно. — Тамара мне хорошая подруга, и я рад, что ты теперь её узнал.

— Не теперь, а уже несколько дней, как я знаю о ваших встречах. Я только хотел поближе с тобой познакомиться, Тамара, и узнать, откуда ты здесь появилась. Ты, наверное, очень хорошая и послушная девочка, иначе Витя к тебе не привязался бы. А показывал ли он тебе все свои укромные уголки? А рассказывал ли он тебе разные истории? В этом он большой мастак! Витя, пригласи Тамару в дом. Пойдём пить чай, накормим Тамару сладким пирогом.

Но Тамару никак нельзя было уговорить идти в дом, и дедушка сказал:

— Хорошо, завтра я приду к вам с тортом, и мы угостим Тамару.

Так моя тайна была раскрыта, и свидания, привлекательные таинственностью, потеряли свою остроту. К тому же приближался день расставания. За Тамарой скоро должны были приехать родные. На следующий день дедушка пришёл с большим пакетом, и мы уже не в малиннике, а открыто на новой набережной нашего участка устроили пикник и отлично пообедали. Я давно не видел дедушку таким жизнерадостным: он шутил, смеялся и рассказывал разные забавные истории. Потом он ушёл, а мы с Тамарой опять забрались в малинник и просидели там до обеда. Тут на меня опять напала хандра по случаю скорого расставания с Тамарой. Приуныла и она. Так сидели мы молча и глядели друг на друга, пока не раздался голос Люли, зовущей меня обедать.

На следующий день я пришёл в условленный час в малинник, но Тамары там не оказалось. Полагая, что она сейчас придет, я сел и стал ждать. Но Тамары не было. Я начал беспокоиться, подошёл к щели, через которую она проходила в сад, отодвинул доску, но, увы, пролезть в щель не смог: она была слишком узка для меня. Что делать? Надо, наверное, ещё подождать. Она должна прийти. Не ошибся ли я часом? Может быть, было установлено встретиться в другое время? Что делать, как тут быть? Я даже не знал, в каком доме на Заводской улице жила Тамара. Как я мог так легкомысленно отнестись к своему знакомству с этой черноглазой девочкой?! Я сидел и ждал, но всё было напрасно! Прошёл час, другой, и я стал плакать. Слёзы текли по моим щекам. Я размазывал их кулаками, но они все текли… Было уже поздно. Наверное, Тамара заболела, у неё жар, и потому она не пришла. Думая так, я немного успокоился. В это время раздался голос Люли, которая пришла звать меня обедать. Только бы никто не заметил, как я расстроился! Украдкой пошёл мыть лицо и руки.

— Что ты там пропал? — позвала меня мама. — Еда стынет. Да что это ты? Упал, что ли? Весь красный! Вижу — заплаканный!

 Мама заволновалась. Но я взял себя в руки и засмеялся.

— Успокойся, мамочка, — сказал я, — всё в порядке. Я сейчас приду и буду обедать.

Насилу кое-чего поел и ушёл в детскую, где уткнулся в книгу. На душе было тоскливо и грустно.

— Мама, позволь мне пойти в сад, — попросил я, — ведь ещё совсем светло.

— Иди, дорогой, только не задерживайся долго и приходи назад сам. За тобой некому ходить. Люля ушла в гости.

А я тем временем метался по саду. От щели к стене, от стены в малинник, затем опять к щели. Тамары не было…

Тамары не было и завтра, не было никогда. Что же случилось? Может быть, приехали родные и забрали её в Алпану? Тамара исчезла из моей жизни навсегда. Дедушка, когда узнал от меня об исчезновении Тамары, поручил садовнику Петру пойти на Заводскую улицу, обойти дома и отыскать черноглазую девочку. Но, увы, поиск ничего не дал. Тамара исчезла бесследно и навсегда. Может быть, её и не было никогда? А было это лишь моё воображение? Но ведь дедушка её видел много раз, говорил с ней… Увы! О Тамаре остались лишь одни воспоминания. Долго в моей памяти светились её чёрные глаза и помнились ласковые прикосновения рук. Прощай, Тамара, я помню о тебе.

Глава 10. Дружба с Мишей Котченко

Первый день в гимназии — это событие, которое запомнилось на всю жизнь. Было и страшно, и любопытно, и очень необычно. Привела меня в гимназию мама, представила воспитательнице, вручила ей букет из роз и тюльпанов и оставила меня одного среди мальчиков, разных и незнакомых.

Воспитательница, по-видимому, очень довольная цветами, посадила меня на вторую парту, прямо напротив себя. Я тут же сообразил, что мне в этом очень не повезло. Быть всё время в поле зрения учителя — значит, совсем не принадлежать себе. И тут же я решил, что это надо поломать во что бы то ни стало. Но как? Это было совершенно неясно и невозможно, неосуществимо.

Воспитательница, она же наша классная надзирательница и учительница русского языка, тем временем знакомилась с нами. Она расспрашивала, кто что знает, кто что умеет, заставляла читать букварь, повторять прочитанное, рассказывать стихи и даже напевать песенки. Я с места в карьер решил ни в чём от других не отличаться и, упаси боже, не показывать свои способности и таланты. Многие ученики читали по слогам едва-едва, так что я тоже старался читать плохо и медленно, однако воспитательница как-то сразу угадала подвох и заметила с улыбкой:

— Что-то ты мямлишь, читай громче и быстрей, а главное, с выражением, никто тебя за хорошее чтение не накажет. Наоборот, ты должен быть примером для многих и помогать им.

Пришлось читать быстрей. Скоро я вошёл в роль отменного чтеца и перестал притворяться. Воспитательница смотрела на меня с любопытством и, несомненно, дружески. И наконец спросила:

— А что вообще ты читал? Только говори правду. Мне сдаётся, что литература — твоё призвание. Только не скрывай ничего.

— Вы правы, Мария Васильевна (так звали воспитательницу), читать я люблю и читал разные книги, знаю многих авторов. Таких, как Марк Твен, Джек Лондон, Майн Рид и некоторых других, читал их по нескольку раз.

И покраснел, как будто в чём-то провинился.

— Я так и подумала сразу, — сказала учительница и засмеялась, — когда ты так неумело притворялся, что плохо читаешь. Но это хорошо, ты будешь мне помощником, и я прикреплю к тебе отстающих ребят.

Вот так сразу я и влип в первый день своей учебы. Я малость приуныл. Оказывается, что вместо лёгкости в учебе, как всё твердила мама, мне сразу будет трудно, поскольку придётся возиться с отсталыми учениками. Тут раздался звонок, все вскочили с места. Мария Васильевна встала и ушла в учительскую, а несколько мальчиков окружили меня и начали расспрашивать, что я читал? Оказывается, некоторые из них тоже читали приключенческие рассказы и были способными мальчиками, впоследствии мы всегда обменивались впечатлениями о прочитанном.

Понемногу учёба вошла в свою колею. Учиться мне было легко. Я был хорошо подготовлен и мог бы сразу поступить в 1 класс, но мне было всего 6 лет и дальше приготовительного поступать было просто нельзя. Однако уже всем в гимназии было известно, что оставлять меня в приготовительном тоже невозможно. И вот однажды к нам в класс пришёл директор гимназии и сказал, чтобы после урока я зашёл к нему. Я обомлел: что случилось? Какие неприятности ожидают меня? Чем я провинился? Правда, вчера, когда Вера пришла с подругой Маней, я дёрнул её за косу. Но ведь это было дома, а не в гимназии. Сердце моё билось, как колокол, когда я постучал в дверь директорского кабинета.

— Войдите, — послышался голос директора.

Я вошел и остановился у двери. В кабинете сидела наша воспитательница и ещё какая-то дама.

«Ну, конечно, — подумал я, — это за дёргание косы, вот ябеда какая».

— Подойди ближе. Ещё ближе, — сказал директор. — Что же нам с тобой делать? Не могу я оставлять тебя в приготовительном.

— Но я ничего плохого не сделал, — уже со слезами в голосе пролепетал я.

— Да не в этом дело, — засмеялся директор, — ты пойми, что тебя нельзя оставлять в приготовительном, так как ты слишком много знаешь и пользы тебе от занятий в приготовительном классе нет. Скажи маме, что я переговорил с попечителем и получил, в виде исключения, разрешение перевести тебя сразу в старший приготовительный, так что к концу учебного года ты перейдёшь в первый класс. Наверное, ты и язык какой-нибудь знаешь. Не так ли? В первом классе начинается французский язык, а во втором — немецкий. Знаешь ли?

— Знаю немного, — выдавил я из себя. — А как же Мария Васильевна? Я не хочу уходить от неё, — воскликнул я с волнением.

— Мария Васильевна останется преподавателем русского языка, а воспитательницей у тебя будет Ольга Фёдоровна. Вот она здесь с нами сидит. 

И он кивнул в сторону другой дамы.

— Скажи маме, чтобы завтра пришла ко мне на приём в 2 часа дня. Обещаешь?

Когда я шёл от директора вместе с Ольгой Фёдоровной, которая повела меня в старший приготовительный, я думал только об одном: надо сесть на последнюю парту, свободной ведь вперёди не будет. Так это и получилось. Все парты в классе были заняты. И только одно место на предпоследней парте оказалось свободным. Это очень меня устраивало. Наконец-то я буду не под непосредственным наблюдением учителя.

Дома, когда я рассказал всем, какое событие произошло со мной в гимназии, мама воскликнула:

— Боже мой, что мы будем делать, когда ты кончишь гимназию?! Ведь тебя никуда по молодости не примут — ни в университет, ни в политехникум! Я прямо не знаю, что делать, что решить!

Папа был более рассудительным, он заявил:

— Зачем заглядывать в будущее? Что будет тогда, будем решать в своё время. Кроме того, директор решил вопрос без твоего согласия и уже перевёл Виктора в следующий класс. Надо только поблагодарить его за внимание и заботу. А тебе, Витя, надо не осрамиться и быстрее нагнать те предметы, по которым ты, естественно, отстал, ведь класс работает и учится уже полгода. Вот о чём надо думать. Я сам помогу тебе нагнать пропущенное.

Всё устроилось самым простым образом. И вот я уже два месяца хожу в старший приготовительный, где я легко сориентировался по тем предметам, что входили в программу обучения. По русскому языку я и здесь был далеко вперёди, по другим предметам быстро остальных нагнал и стал одним из первых в классе.

На одной парте со мной сидел смуглый, черноволосый мальчик, на два года старше меня — Миша Котченко. Он был сыном сапожника. Одного со мной роста, но очень сильный, имел характер замкнутый, был нелюдимый и неразговорчивый. Но первый наш разговор состоялся в первый же день моего прихода в класс. Дружелюбно и доверительно начал я разговор с ним на большой перемене:

— Как тебе нравится учёба? С кем ты дружишь? Почему сидел один? — спросил я.

— Что тебе от меня надо? — отрезал он.

— Ничего не надо, но сидим мы с тобой рядом. Естественно, будем дружить.

— Волк овце не товарищ, — отрезал он, — а учёба мне не нравится, и я ни с кем не дружу, и лучше всего сидеть одному, никто не пристаёт с вопросами. Лучше отвяжись.

— Кто же это волк? Ты или я? — спросил я и улыбнулся.

Я не сердился на Мишу. Мне было просто смешно, почему он такой злой?

— Конечно, ты, — пробурчал Миша, — все вы, богатые сыночки, эгоисты. И с вами лучше не иметь дело.

— Во-первых, я не богач, это у меня дедушка богатый. Отец же мой простой чиновник акцизного управления, и живём мы на его жалование. Правда, дедушка любит маму, даёт ей денег, сколько надо. Однако мы с тобой дети, ничего не имеем и во всём равноправны. Мне очень хотелось бы дружить с тобой. Я так много могу рассказать тебе интересного из того, чего ты не знаешь, а узнав, удивишься. Хочешь, я буду помогать тебе в учёбе? Учиться мне очень легко, я научу так же легко учиться и тебя. Поверь мне и подумай. Будем друзьями.

— Хорошо, подумаю. А у меня в четверти двойка по русскому. Ты считаешь, что она пропадёт? — И, подумав, добавил: — А за что тебя выгнали из младшего приготовительного? Вам, богатым, всегда все удается, вы преодолеваете все препятствия. Ведь ты выиграл в учёбе целый год!

И он отвернулся от меня.

Я приблизился к нему и сказал:

— И ничего меня не выгнали из младшего! Просто я подготовлен к старшему приготовительному классу и, как говорят, к первому. Вот директор и решил исправить ненормальное положение хотя бы частично. Поэтому я в вашем классе. А двойки у тебя больше не будет. Вот тебе моё слово. Ты только слушайся меня. А чего не знаешь — спрашивай меня.

Раздался звонок, и мы побежали в класс. В этот день я с Мишей больше не разговаривал. На уроке по русскому языку Мария Васильевна вызвала меня и спрашивала с пристрастием. Но для меня всё, что проходили в классе, было трын-трава, и отвечал я отлично. Мария Васильевна была довольна. (Впоследствии я числился у неё в любимчиках, что не нравилось ни мне, ни другим ученикам).

На следующий день Миша сам подошёл ко мне и угрюмо сказал:

— Ну, давай дружить… Но увидишь, тебе дома за это не поздоровится. Ведь я сын рабочего. Куда мне до вашей семьи! Я даже ходить к тебе домой не смогу. Сразу выгонят, и все кончится.

— Что ты! — воскликнул я радостно, — мои родные добрые. Ты полюбишь их, а они тебя. Как я рад, что ты согласился дружить! Я покажу тебе наш сад, нет, мой сад, он зачарованный! Приходи к нам в гости в это воскресенье, прямо на целый день, ты не пожалеешь! Родные тебя пустят. Скажи, что ты приглашён официально. Ты ещё не знаешь мою маму. Ты полюбишь её, поверь мне!

Так мы болтали с ним о том о сём. Но я ничего не рассказывал ему о нашем саде. Я хотел его удивить. Условились, что Миша придёт ко мне в ближайшее воскресенье, то есть через два дня. Дома я сказал:

— Мама, я пригласил к себе в гости в воскресенье своего товарища Мишу Котченко, что сидит со мной за одной партой. Он мой друг, и я прошу его любить и жаловать…

И замолчал. До этого дня, в течение полугода, я никогда никого из товарищей не приглашал и потому не знал, какая будет реакция.

Мама посмотрела на меня внимательно и спросила:

— А почему ты приглашаешь мальчика, не получив заранее разрешения родителей? И кто его родители, интеллигентные ли они люди? Сможем ли мы бывать у них? Объясни всё это, пожалуйста…

И она вновь внимательно посмотрела на меня. Я был в затруднительном положении. Действительно, я поспешил. Почему я не спросил её разрешения? Почему не сказал, что Миша — сын рабочего? Я просто не подумал, что реакция её может быть отрицательной.

— Видишь ли, мама, — начал я, слегка запинаясь и подыскивая слова, — Мария Васильевна поручила мне подтянуть Мишу, потому что у него двойки. Я как мастер взял Мишу на поруки. Как же я могу не дружить с ним? Что подумает обо мне Миша, если я буду ему не другом, а кем-то вроде наставника? Естественно, он должен бывать у нас, чувствовать, что я для него свой, друг, приятель, помощник. Его отец рабочий. Он единственный его сын. Мать давно умерла. Они очень бедные, и тебе совсем незачем у них бывать, папе тоже. Приходить будет только он к нам. Ты полюбишь его, вот увидишь!

Я разволновался, в глазах у меня стояли слёзы, и я готов был расплакаться. Мама поняла меня и не стала возражать. То есть она ничего не сказала, ни да ни нет, только прибавила:

— Папа, я не сомневаюсь, разрешит Мише приходить к нам. Но дедушка, как он воспримет эту новость? Лучше ему ничего пока не говорить. Воскресенье не за горами. Миша придёт к тебе. Ты заберёшь его в сад, покажешь ему свои тайники. Старшие увидят Мишу только за обедом. От того, как Миша будет вести себя за столом, зависит, примут его взрослые или нет. Заручись поддержкой Веры, она девочка умная и, если надо, поведёт разговор так, как будет всем нам выгоднее. Однако меня радует, что ты становишься общительнее. Наконец-то у тебя появляются друзья-мальчики. До сих пор ты дружил только с девочками, правда, хорошими. Но ведь это только девочки, что для сильного, здорового, ловкого и способного мальчика совершенно недостаточно. Сейчас у тебя не тот возраст, чтобы дружить только с одними девочками. Это хорошо в далёком будущем, но не сейчас. Ты ведь у меня умница и способный.

Я бросился к маме в объятия, крепко прижался к ней и расцеловал ее.

— Вот так мама! Умница, — воскликнул я, — это ты талантливая, красивая, молодая всем на удивление. Разве я не вижу, как чужие мужчины поглядывают на тебя? Я всё-всё вижу. Ты сто́ишь такого внимания и всеобщего восторга. Мой папа должен быть счастлив, что у него такая жена.

Я сыпал фразами и цитатами, которые вычитал из романов и приключенческих повестей. Мама совсем растаяла от моих похвал и сказала, что рада встретить моего друга Мишу в воскресенье и что ему будет оказан радушный прием. Лишь бы он не оказался хамоватым мужланом. Затем она прибавила:

— Всё остальное зависит от тебя и Веры, которая обязательно должна быть с ним ласковой. Я попрошу её пригласить кого-либо из её многочисленных подруг. Ты только не таскай их за косички. Создашь потасовку и всё испортишь.

И вот настало желанное воскресенье. Проснулся я, когда было ещё совсем темно, и никак не мог заснуть вновь. Как-то пройдет день? За эти три дня моей дружбы с Мишей я привык к нему. Мне показалось, что он как бы немного повеселел, стал общительней и перестал подчёркивать разницу нашего социального происхождения. В 10 часов утра раздался звонок, и я, будучи давно наготове, раньше прислуги Даши открыл дверь и впустил Мишу. Подоспевшая Даша воскликнула:

— Что это Вы, барин, сами беспокоитесь?

— Ничего, Даша, — сказал я, — это ко мне мой школьный товарищ, Миша. Прошу любить и жаловать. Я приму его у себя. Идём, Миша, ко мне.

Через анфиладу комнат мы с другом прошли в спальню, где я спал вместе с Люлей, а затем в детскую, где мы с сестрой готовили уроки и играли в часы отдыха. Миша был одет в новую форму, она ему шла. Это я сразу заметил и остался очень доволен.

— А ты мне говорил, что вы не богатые, — заметил Миша, — смотри, сколько у вас комнат, квартира, поди, на 10 палат.

— Дорогой мой, ведь нас много, нужно ведь каждому по одной комнате; ты видишь, что даже спальня у меня общая с Люлей. А потом ведь мы ничего за квартиру не платим. Дом принадлежит дедушке, и квартира у нас бесплатная. — Но, как говорят взрослые, время – деньги, — добавил я. — Почему так говорят, не знаю. Но, наверное, в этом есть какой-то смысл. Я должен открыть тебе свою тайну. У нас при доме большой сад. Как все говорят, он практически мой. В саду много фруктовых деревьев, и в том числе мушмулиновых. На многих из них я свил себе уютные гнёздышки. Я покажу их тебе, ты увидишь, как там уютно. В саду есть деревья унаби, там гнёзд нет, но плоды этих деревьев очень вкусные. Сейчас весна, и вообще плодов нет, но гнёзда по-прежнему уютны.

И я повёл Мишу в сад. Проходя мимо Вериной липы, я объяснил, что этому дереву уже девять лет, столько же, сколько сестре. Мишу интересовало всё. Я показал без труда, как надо быстро взобраться на дерево. Миша был, видно, тоже любитель лазить по деревьям. Разговор шёл без принуждения, тёплый, дружеский. Когда же я привёл его к набережной и рассказал, что, когда её строили, я сам таскал камни и помогал рабочим укладывать бетон, Миша проникся ко мне большим уважением. Мы не заметили, как пробежало время и наступил час обеда. В будние дни мы обедали в четыре часа, по праздникам — в три часа. Было уже два часа 40 минут, и издали со двора раздался голос Люли.

— Дети, Виктор, Миша, где вы там? Пора идти обедать. Вы слышите меня?

— Слышим, слышим, Люля, и сейчас придём. Миша, идём, пора обедать. Сейчас ты познакомишься с моими родными.

— А, может быть, мне лучше домой? — заговорил Миша. Было видно, что он оробел и сильно волнуется. Я успокоил его:

— Что ты надумал? Разве сейчас можно уходить? Идём. Сначала познакомься с мамой.

И мы быстро пошли домой. По дороге я спросил:

— А там, где ты живёшь, есть сад?

—Да что ты, откуда сад! Так, маленький огородик. Там картошка и всякая зелень, но нам не хватает, надо покупать на базаре, где всё очень дорого.

Так, беседуя, мы поднялись наверх, прошли галерею и вошли в комнату, где сидела мама. Я пристально посмотрел ей в лицо. Она осмотрела Мишу, протянула ему руку и сказала:

— Здравствуй, Миша. Витя много говорил мне о тебе. Вы друзья и сидите за одной партой. Будем друзьями. Я рада видеть тебя у нас. Витя, наверное, показал тебе наш сад. Сад — это неприкосновенная территория, за ним бережно следит садовник, но делает всё так, как ему скажет Витя. Я тоже люблю наш сад и очень им горжусь. Но вы, наверное, изрядно проголодались. Идёмте обедать.

Мы встали и пошли за мамой через детскую прямо в столовую обедать. Там уже были Вера, и Люля, и подруга Веры Ира. Мама познакомила их с Мишей и села на свое место, я на своё, а рядом посадил Мишу. Он, не отрываясь, смотрел на Верочку. По случаю воскресенья она оделась особенно нарядно. Платье из муслина[9] было расписано цветными нитками, а волосы подвязаны под цвет муслина фиолетовыми лентами. Пышные банты красиво оттеняли хорошенькое личико девочки. Вера улыбнулась Мише и спросила, был ли он в саду и как ему понравился наш сад?

— У вас прекрасный сад, — сказал Миша. — Я даже представить не мог, что в Кутаиси есть такие сады. Правда, ваш дом в самом центре Кутаиси, но и для центра сад чудесный.

— О саде заботится Витя, он застрельщик всех чудес в саду, и надо сказать, что садовник Пётр души не чает в Витеньке. Я слышала, что ты сидишь за одной партой с братом. Он не обижает тебя в гимназии? Ну и хорошо. А вот всех моих подруг он таскает за косички! Конечно, не серьёзно, но им это не нравится.

В этот момент, почти одновременно, вошли дедушка и папа, и оба уставились на Мишу. Ира часто бывала у нас. А вот мальчик пришёл впервые. Мама объявила, что пригласила в гости друга Виктора по гимназии — Мишу Котченко, который сидит за одной партой с сыном и который, по решению классной воспитательницы, находится под его попечительством. На этом мама сделала особое ударение. Миша и Ира встали, подошли к дедушке и папе и пожали протянутые им руки. Дедушка задержал руку Миши в своей и сказал:

— А рука у тебя чёрствая. Наверное, помогаешь матери в работе?

— У меня мать умерла. Я помогаю в работе отцу и делаю всё, что нужно по дому.

— И молодец, — сказал дедушка и сел во главе стола.

Папа сел на своё место рядом с мамой, и дедушка позвонил в колокольчик. На этот сигнал вошли повар и служанка с блюдами, на которых стояли салатницы с закусками. Они обходили стол и по старшинству клали на тарелки закуски. Миша, который не привык к такому заботливому уходу, смотрел с удивлением и интересом. Разговаривали взрослые, мы, дети, молчали, поскольку нам не разрешалось самим вступать в разговоры и задавать вопросы. Нарушала этот порядок обычно Вера. И сегодня, когда на момент воцарилась тишина после оживлённой беседы о каком-то театральном представлении в местном театре, Вера обратилась к дедушке с вопросом:

— Дедушка, помнишь, прошлый раз ты говорил, что в театре подготовлена детская пьеса и надо на неё сходить? Мы что-то заждались этого представления! Ты об этом не забыл ли?

И Вера ласково посмотрела на дедушку и улыбнулась. Её перебила мама:

— Дедушка никогда не забывает своих обещаний, Верочка. Детский спектакль пойдёт первый раз в следующее воскресенье, и за нами уже закреплена литерная ложа[10]. Миша, мы возьмём с собой и тебя, не забудь, пожалуйста, об этом.

— Верочка, это правда, — вмешался дедушка, — пьеса, говорят, очень интересная, называется «Верные друзья» и предназначена для самых маленьких. Ты, Маруся, хорошо сделала, что пригласила в театр товарища Вити. Витюша, дорогой мой мальчик, дружба — это великое чувство, береги его. Миша, ты тоже.

Далее разговор пошёл на политические темы. Нам это было неинтересно, и Вера шёпотом начала расспрашивать о чем-то Мишу, но мама посмотрела на неё строго, и она замолчала. Обед закончился пудингом с кремовой подливкой, которую я очень любил: она делалась из сбитых сливок, наш повар был большой мастер этого блюда. Папа объявил, что обед кончился. Это значило, что дети должны встать, сказать «спасибо» и уйти. Взрослые же остались пить кофе. Мы направились в детскую, где могли болтать, сколько хотели. Миша уселся около Веры и ждал, что она скажет. Однако она молчала, а потом вдруг сказала мне.

— Вот Ирочка хочет послушать, как ты умеешь интересно рассказывать. Подумай и расскажи что-нибудь интересное, но такое, чего мы ещё не знаем.

          Я посмотрел на Мишу. Ни ему, ни кому-либо вообще в классе я никогда не говорил, что умею интересно рассказывать, и смутился. Но вскоре справился и сказал:

— Верочка, дай мне 5 минут на размышление. Для Ирочки я расскажу нечто особенно интересное.

Не прошло и двух минут, как в моём уме сложился яркий и живой рассказ:

«Вы все знаете, что за городским кладбищем в ущелье находится вход в знаменитую пещеру. Никто никогда ещё не достигал конца всех разветвлений этой пещеры. Можно идти по любому из них, конца им нет. Сталактиты и сталагмиты попадаются на каждом шагу, они имеют удивительные очертания и повсюду соединяются в причудливые столбовые образования. Чтобы всё это увидеть, надо брать с собой в пещеру несколько факелов и чётко делать отметки, чтоб найти дорогу назад и не заблудиться. Говорят, в пещере спрятаны несметные сокровища из золота и драгоценных камней, наподобие хранящихся в Гелатском монастыре[11].

Это было 50 лет тому назад. Молодой принц влюбился в Колхидскую принцессу и стал добиваться её согласия на брак. Принцессе нравился молодой принц, но она была разборчива и решила испытать принца. Она заявила: “В пещерах близ Гелати хранятся несметные сокровища, но они запрятаны глубоко в сердце пещеры и охраняются свирепым драконом. Никто не смог убить дракона и овладеть сокровищами. Если ты любишь меня и хочешь взять в жёны, проникни в пещеру, убей дракона, завладей сокровищами и положи их к моим ногам. Тогда я полюблю тебя и буду твоей”.

Принц не колебался ни минуты и стал готовиться к походу. Он был сильный, мужественный, ловкий и очень умный. Он понимал, что так просто в тёмной пещере он никогда не одолеет дракона, а если одолеет, то не сможет унести на себе драгоценный клад. Против дракона есть одно средство — святой огонь, который зажигается сам собой после произнесения волшебных слов и вновь гаснет, когда получает соответствующее приказание. Владел секретом этого огня волшебник, живший на горе Казбек. Но добраться до него трудно, а узнать тайну огня можно, лишь расположив волшебника к себе. Но как — никто этого не знал. Принц решил добиться расположения волшебника, угостив его сладким вином “Хванчкара”[12], что приготавливается из винограда, произрастающего в долинах близ города Они[13]. Взяв бурдюки с вином, на прекрасном коне белой масти отправился принц в далёкое путешествие. Долго ли, коротко ли, но прибыл принц к границе снегов. Далее пришлось идти пешком. Наконец принц достиг дворца, где жил волшебник.

— Зачем, добрый молодец, явился ты ко мне? — молвил старец.

— А прибыл к тебе я, чтобы вручить тебе подарок и спросить, понравится ли он тебе? Вот тебе бокал знаменитого рачинского вина, оно должно развеселить твою душу.

Старец отведал вина и попросил ещё. После второй чарки он добродушно и ласково спросил:

— Чего же тебе нужно? Развеселил ты меня. Я исполню любую твою просьбу.

Рассказал принц о своем горе, о том, что ему нужен секрет святого огня и что без него ему лучше не жить.

— Будь по-твоему, — сказал старец, — но секрет святого огня состоит не только в волшебных словах, но ещё в кольце, которое должно быть надето на палец говорящего эти слова. Надо только не забыть повернуть кольцо камнем внутрь руки. Без этого (помни!) святой огонь не вспыхнет, дракон не будет ослеплён, и ты зря сложишь свою головушку без всякой пользы для себя.

— Трудно найти слова благодарности, которая переполняет моё сердце, — молвил принц. — Вечно буду помнить тебя и славить твоё имя.

— Скажи, добрый принц, — молвил старец, ­— как готовится напиток, что ты мне привёз? Я прикажу, чтоб его всегда мне готовили.

— Это невозможно, дорогой волшебник, — отвечал принц, — напиток этот делается из винограда, лозы которого растут, как я уже говорил, только в одном месте в мире. Но будь спокоен. Как только я одолею дракона и княжна станет моей женой, дважды в месяц летом мои гонцы будут доставлять тебе вино “Хванчкара” — то, которое тебе так понравилось. А теперь прощай, я тороплюсь. Спасибо, будь здоров.

Получив перстень с камнем и узнав необходимые волшебные слова “Смерть злу!”, принц отправился в обратный путь. И странное дело: днём, в пути, он был крепок и спокоен, но стоило ему ночью лечь на отдых, как принца начинали мучить кошмары. То снилось, что по возвращении он узнаёт, будто любимая забыла его и вышла замуж за другого — и он пробуждался с криком. То снилось, что любимую его похитили и увезли неизвестно куда. И снова, криком “Слава Богу, это сон!” он пробуждался. То принцу снилось, что по возвращении он видит вместо принцессы уродливую старуху. На душе у него было тоскливо, отдыха не предвиделось. Наконец, после многих дней пути, пережив множество тяжёлых ночей, принц достиг пещеры. Последний привал, после которого ему предстоит жестокий бой — и, конечно, заслуженная победа.

В пещеру принц вступил на ранней заре, когда ещё только начало светать. Факел бросал на стены причудливые тени. Принц, не оглядываясь, бежал, почти мчался вперёд. Бежать пришлось долго, встречались развилки, но инстинкт подсказывал принцу правильный путь. Вдруг перед его глазами открылся подземный зал, и в его глубине возник дракон такого гигантского размера, какой даже представить было страшно, не то что увидеть! Принц выхватил меч и бросился на чудовище, не забыв при этом повернуть кольцо со словами “Смерть злу!” Но увы, святой огонь не появился. По стенам зала по-прежнему бродили тени от факела, который принц держал в левой руке. А дракон заревел, захохотал, повернул к принцу все пять голов, могучими лапами схватил его и поднял в воздух!

В одно мгновение тысячи мыслей и видений пронеслись в голове принца. Далеко внизу он увидел сотни черепов таких же, как он, храбрецов, перед глазами он увидел свирепые головы дракона, почувствовал, как захрустели его кости, и… проснулся весь в поту на траве у входа в пещеру!

Его белый конь мирно жевал траву и временами поглядывал на своего хозяина. Принц заплакал, а затем засмеялся, вскочил на ноги, посмотрел на руку и успокоился. Перстень украшал палец и сидел на нём правильно, камнем наружу. Так это был только сон, последний страшный сон перед боем. Усталости как не бывало! Сильный, бодрый и весь в напряжении принц ринулся в пещеру. Теперь бежал он в ней по-настоящему. Гулко раздавались удары сапог о каменный пол. Вот и первое препятствие — большое озеро. Не замедляя бега, принц зашагал по воде. Было неглубоко. Вода кончилась — и снова раздался гулкий звук быстрых шагов.

Вдруг к гулу шагов присоединился сначала далёкий, а затем всё более громкий рёв. Это ревел дракон. Он уже почуял врага и готовился поглотить новую жертву. Скольких смельчаков он победил и съел! От них остались только кости. Но принц как будто не замечал рёва. Он точно повторял путь, пройденный во сне. И вот, наконец, большой зал. Вот он дракон с пятью головами и чудовищными лапами. Теперь время повернуть перстень и произнести заветные слова. Кольцо повёрнуто, меч обнажён. “Смерть злу!” — восклицает принц. И весь зал заливается ярким огненно-красным светом. Чудовище начинает дёргаться в судорогах, ревёт ещё более страшным голосом, но свет ослепил его, и дракон тщетно старался спрятать свои головы на груди, заслонить крыльями и лапами. Смелый принц не стал медлить: одну за другой отсёк он все пять голов дракона, а затем и его двенадцать страшных лап. Дракон упал на землю и издох: из ран рекой текла чёрная кровь.

Теперь драгоценности были в руках принца. Он открыл сундук, который охранялся драконом, и его глазам предстали несметные сокровища. В отблесках святого огня они сверкали так, что слепили глаза. Но как же вынести сундук из пещеры? Этого принц не знал. Первая же попытка показала, что сундук он не может даже приподнять, не то что нести. Принц присел и задумался. Радость сменилась печалью. И вдруг принц услышал знакомое ржание. Он поднял голову и увидел, что перед ним стоит его белый конь. Оказывается, конь ни на шаг не отставал от принца и бежал за хозяином, несмотря на страшное рычание дракона, которое неслось ему навстречу. Пристегнув сундук к коню, принц без труда вывез драгоценности из пещеры и, не задерживаясь, тронулся в дорогу. Нет необходимости рассказывать, как принц женился на принцессе и обрёл счастье. Но стоит отметить, что своё обещание волшебнику он выполнял аккуратно, систематически снабжая его вином “Хванчкара”. Ура! Конец истории».

Все молчали, я поднял голову и увидел в дверях маму. Оказывается, она всё время слушала.

— Ну и фантазёр ты, Витюша, — улыбнулась она.

Все захлопали, а Ирочка встала, подошла ко мне и нежно поцеловала в щёку.

— Молодец ты, малыш, — сказала она. — Рассказываешь, как взрослый, и так захватывающе интересно. Надо тебя пригласить к нам на праздник в Заведение св. Нины. Обязательно надо!

— Откуда ты всё знаешь? — спросила мама, — где вычитал или же сам сочинил?

Но я не сказал, что весь рассказ сочинил сам в одну минуту. Одновременно я почувствовал, что подобными выдумками я могу очень повредить своей мечте стать звездонавтом.

Мы собрались в детской и молча смотрели друг на друга, думая, что делать дальше. Предложение высказала Вера:

— Идёмте в сад? Витя, сад — это твоя стихия. Веди, показывай и предложи что-либо интересное.

Мы гурьбой выбежали во двор. Стоял апрель, разгар весны, и было достаточно тепло. Почти бегом мы добрались до набережной. Рион вздулся, уровень воды был самый высокий, и стоять у барьера, совсем близко к воде, было страшно.

— Дети, — воскликнула Вера. — Будьте осторожны, не прикасайтесь к перилам. Это строго запрещено. Лучше посидим на скамейке под молодой акацией. Скоро она зацветёт и станет необыкновенно красивой. Дедушка посадил здесь три сорта акации: белую, розовую и сиреневую. Когда деревья подрастут и станут могучими, как акация в углу сада у забора на Заводской улице, набережная станет красивейшим местом нашего сада.

Я заметил, что Миша всё время приглядывался к Верочке. Наверное, она ему нравилась, но разговаривать с ней он не решался. Мне было очень уютно около Иры, я рассказал ей о достопримечательностях нашего сада и пригласил всех в заветное гнездышко на мушмулиновом дереве. Все согласились, и мы забрались в самую гущу мушмулиновой листвы. Всем хотелось получить места в моём гнезде, мы развеселились и хором спели весёлую песенку «Это мы, ребята». У Иры был хороший голосок, и в целом получилось приятно и весело.

В 6 часов Люля позвала нас пить чай. Чай детям подавали в детскую. Вера была старшая за столом, и мы могли разговаривать, смеяться и веселиться, как хотели. Чай подавала горничная. На этот раз был принесён чудесный персиковый пирог, который мы уплетали с большой охотой. За столом возникли вопросы по теме моего рассказа:

— А правда ли, что существует такая пещера под Кутаиси? — спросил Миша.

— Ну, конечно, существует. Это несколько километров за городским кладбищем. Но жители её не любят и даже боятся, считая её заколдованной. Многие исследователи пытались изучить пещеру, но до конца не дошли; там есть туннели и большие непроходимые озёра.

— Откуда ты это всё знаешь? — спросила Вера.

— Наш садовник из тех мест и много интересного рассказывал об этой большой пещере. Одно время он пас стадо близ пещеры…

— А как ты думаешь, — спросила Ирочка, — есть ли в пещере спрятанные там драгоценности?

— Несомненно, есть, — твёрдо заявил я, — и, безусловно, большие, но завладеть ими будет очень трудно.

Так мы просидели час, и Люля объявила, что пора расходиться. Миша засуетился и готов был уже уйти, но я подсказал ему, что надо проводить домой Иру.

— Вот ещё что придумал, — воскликнула Ира, — я большая и сама дойду до дома.

Однако ушли они вместе, и горничная проводила их до дверей. После этого Миша часто приходил к нам, все к нему привыкли и полюбили его. Особенно хорошо относился к нему дедушка. Он уже знал, что Миша сын рабочего, но это не имело значения, он стал своим.

Несколько раз я был у Миши и познакомился с его отцом. Одно время он работал на какой-то фабрике, но его уволили за революционную деятельность, и ему пришлось заняться сапожным мастерством, чтобы как-то прокормить семью. Однако Мишин отец не порвал отношения с фабричными рабочими. Они приходили к нему и подолгу о чём-то с ним говорили. Об этом я узнал от Миши, который «до самого своего сердца», как он иногда выражался, привязался ко мне и был мне предан.

— Только из дружбы к тебе, — говорил он, — я буду хорошо учиться.  Ты не беспокойся, я тебя не подведу.

И действительно, он вышел сначала на четвёрки, а затем стал получать и пятёрки. Наша классная наставница всему этому очень удивлялась и приписывала это моему влиянию, хотя ничего особенного я не делал. Сперва немного помогал Мише, а затем в этом уже не было надобности. Незаметно прошла зима, наступила весна. Надо было думать о лете. И однажды мама сказала мне:

— Витенька, скоро лето, и мы поедем отдыхать. Как ты думаешь, не взять ли нам с собой на дачу Мишу? Ты теперь совсем большой, переходишь в первый класс, и тебе нужен надёжный товарищ. А ты все льнёшь к девочкам. Это для мужчины не годится.

Я прямо обомлел от такого предложения, настолько оно показалось мне заманчивым. В действительности я об этом даже думать не смел.

— Дорогая мамочка, — воскликнул я, — неужели это возможно? Я так подружился с Мишей, что со страхом думал о лете и о разлуке с дорогим другом. Теперь же и летом мы будем вместе. О, мамочка, как крепко я тебя люблю!

И я повис на шее матери, целуя её в губы, в щёки, в нос.

Мама засмеялась и сказала:

— Ты раньше времени не радуйся. Ведь Миша ещё ничего не знает и может не согласиться. Наконец, отец может не отпустить его. Завтра же поговори с Мишей. Пригласи его… Проси, чтобы он переговорил с отцом.

Ночью я плохо спал. Всё мне казалось, что Мишу не отпускают с нами на дачу, и я плакал во сне. В гимназию я пошёл раньше обычного. Люля, которая провожала меня, удивлялась, почему я так спешу. Я ничего ей не сказал, ведь, может быть, она ещё ничего не знала о намерении мамы. Почему-то и Миша пришёл в гимназию раньше других. До начала уроков было ещё 20 минут. Мы с ним уселись в коридоре у нашего класса на скамейку и начали разговор.

— Витя, сегодня я плохо спал, — сказал Миша, — что-то беспокоило меня. Я всё вертелся, пока отец не прикрикнул на меня. Я притворился, что сплю, но спать не мог! Заснул только под утро.

— Я тоже плохо спал, но у меня была причина. Знаешь, мама приглашает тебя ехать на лето с нами. Пустит ли тебя твой отец? Хочешь ли ты сам ехать с нами? Говори…

Миша задумался, улыбнулся, посмотрел на меня, увидел, как я волнуюсь, и сказал:

— Витюша, можешь не сомневаться, я очень рад такому приглашению твоей мамы и хочу поехать с вами. Нет, ты не сомневайся… Но я не знаю, как посмотрит на это отец. Он считает, что ты мне не пара. Не думай, что он не любит тебя. Отец всегда ставит тебя мне в пример, говорит, какой ты способный, как хорошо учишься и помогаешь мне. Дело не в этом. Если я уеду с вами, он останется совсем один. Ему без моей помощи будет совсем трудно. Нет, нет, ты не волнуйся. Посмотрим, поговорим, увидим… Знай, что я готов ехать с тобой, куда бы ты ни захотел.

Раздался звонок, и все ученики гурьбой побежали в класс. После уроков мы ещё раз поговорили об отъезде. Миша обещал всё рассказать отцу и выслушать его соображения о приглашении матери.

В конце концов всё устроилось наилучшим образом. Отец Миши сразу согласился отпустить сына с нами и в воскресенье сам пришёл поблагодарить за заботу о мальчике. Он приходил к моему отцу и раньше — благодарить за то, что я помог его сыну исправить отметки, и весьма хорошо отзывался обо мне. Отец принимал его очень дружелюбно и говорил с ним на политические темы, но о чём именно, я в то время ещё не понимал.

— Отец Миши очень умный и развитой человек. С ним интересно и приятно разговаривать. То, что он сейчас не работает на фабрике, не его вина. По-видимому, Миша весь в отца, тоже умница и хороший товарищ. Держись его и не обижай.

Я благодарил отца за его хорошее отношение к семье моего друга. С нетерпением ждал окончания занятий в гимназии, и день этот пришёл. Наша воспитательница собрала нас на последний урок и объявила, что все, кроме одного ученика, который всё время болел и в гимназию не ходил, переведены в первый класс. Она поздравила нас с этим торжественным событием и трём ученикам, перешедшим в первый класс с круглыми пятерками, в том числе и мне, вручила подарок от гимназии: три книги в роскошном переплёте. Это было мне приятно, стало приятной новостью и для родных. Они знали, что я на хорошем счету в гимназии, но как-то не придавали этому особого значения, для них это было само собой разумеющимся.

Придя домой, я рассказал о последнем уроке маме, показал книги и сказал:

— Вот видишь, как мне легко учиться, и всё это благодаря тебе и Люле. Знай, я буду учиться всегда хорошо, ведь это мне не стоит никакого труда. Этому я научен с самого раннего возраста.

— Ну и молодец! Я в тебя всегда верила и в тебе никогда не сомневалась. Однако теперь надо скорее ехать на дачу. Вчера мы говорили с отцом и решили поехать отдыхать в Абастуман[14]. Это хороший курорт в лесу в горах. Но дорога туда трудная, надо сначала ехать поездом до Боржоми[15], а далее на лошадях, кажется 50–70 километров, через горы и город Ахалцихе[16]. Послезавтра папа поедет туда и снимет нам дачу. Не пройдёт и десяти дней, как мы уже будем отдыхать в лесах Абастумана. Мы однажды с отцом, когда вас ещё не было на свете, жили там недельки две. Место нам очень понравилось.

— Мамочка, а нельзя ли мне поехать вместе с папочкой и помочь ему снять нам дачу?

— Вот что выдумал… Отец поедет туда, вернее всего, верхом, чтоб быстрее вернуться назад. Нет, ты ещё слишком мал для такого путешествия.

И вот папа съездил в Абастуман. На это он потратил всего два дня. Там он снял очень удобную квартиру у абастуманского лесничего, почти в самом центре Абастумана. Однако папа сказал, что Абастуман очень плохой город. И в нём нет тех удобств, которые предоставляются отдыхающим на курортах в Кисловодске, Пятигорске или Железноводске.

— Я снял, пожалуй, самый благоустроенный дом в Абастумане, и вам будет там удобно. Лесничий, хозяин дома, пользуется почётом в городе и вам во всем поможет. Санаторий, который есть в Абастумане, расположен в 10 километрах от города, но он туберкулёзный. Обычно в ту сторону дачники не ходят, чтобы не общаться с больными.

Затем папа добавил: «Надо быть очень осторожными с туберкулёзными больными, которые приезжают в Абастуман неорганизованно, как обычные дачники, и даже скрывают свои болезни. Надо будет остерегаться ненадёжных знакомств».

Глава 11. Отдых в Абастумане

И вот мы на месте. Поездка была очень интересной, но и трудной. Сначала мы — папа, мама, Люля, Вера, я и Миша — ехали поездом. Набрали вещей целый ворох — как выяснилось, много лишнего. Приехали в Боржоми и остановились в гостинице, в которой папа заказал два больших номера. Погода была хорошая, и первое, что мы сделали, пошли в парк пить минеральную воду. Парк нам не понравился: узкое ущелье, по которому течёт река Боржомка. Ничего достопримечательного. Однако в моей жизни эти места оставили впоследствии большой след. Вернулись мы в гостиницу усталые и сразу легли спать. Завтра рано утром надо было выезжать в Абастуман. Папа заказал две линейки-брички: одну для вещей и для Миши с Люлей, другую для нас.

Выехали в 6 часов утра. Предполагалось, что обедать будем в Ахалцыхе и поздно ночью прибудем в Абастуман. К счастью, погода нам благоприятствовала. На бричках был брезентовый тент. Но если бы пошёл дождь, нам было бы несдобровать: промокли бы до нитки. За нами всё время ехали верхом двое джигитов. Оказывается, в этих местах пошаливают разбойники, и потому папа нанял этих джигитов для нашей охраны. Когда папа об этом нам рассказывал, мы сначала посмеивались, но затем стало как-то жутко. Всех встречавшихся путников, пеших и конных, мы начали внимательно осматривать и провожали вслед глазами, пока они не исчезали вдали. Был уже седьмой час вечера, а мы находились ещё далеко от Абастумана. Мама пожалела, что не согласилась заночевать в Ахалцыхе. Стемнело, надвигались сумерки. Папа позвал наших охранников и стал с ними о чем-то советоваться. Стало совсем жутко. Все притихли и сидели молча на своих местах. Линейка раскачивалась из стороны в сторону, создавалось впечатление, что мы едем по полю, а не по дороге. Да и на самом деле дорога была очень плохая. По-видимому, она давно не ремонтировалась: ямы, выбоины были на каждом шагу. Отец сел на линейку и задумался. Он был мрачен и неразговорчив. Мать спросила его, в чём дело и о чём он толковал с охранниками.

— До Абастумана осталось 16 километров, скоро мы въедем в лес и будем ехать вдоль реки Абастуманки[17], притока Куры[18]. Самое лучшее, если вы будете дремать, тогда не заметите, как мы будем уже на месте.

— Но о чём ты так взволнованно говорил с проводниками? — перебила его мама. — Я же вижу, что ты расстроен. Говори, что тебя волнует?

— Ничего меня не волнует. Просто перекинулся мыслями с этими парнями. Оказывается, они уроженцы Тимотесубани[19], это старинный укреплённый район. Скоро будет ответвление в сторону этого района. В Тимотесубани есть крепость и храм — сокровище старины. Хотя ему уже 500 лет, он сохранился во всем своем великолепии, как никакой другой. Дорога идёт круто вверх. Едем мы медленно. Спите спокойно.

Скоро мы доехали до разветвления дорог, затем путь наш шёл по узкому ущелью, поросшему лесом. Стало совсем темно. Светила луна, и деревья отбрасывали на дорогу длинные тени. На душе было неспокойно, как-то жутковато. В голову лезли всевозможные мысли.

Всё произошло так внезапно, что я не успел даже по-настоящему испугаться. На повороте дороги из-за скалы выехали четыре всадника с винтовками в руках. Наши возницы круто повернули коней и устремились вскачь вниз по дороге. Один из всадников поскакал за нами следом, крича что-то по-грузински. Наверное, требуя остановиться. Молодой мужчина в солдатской гимнастёрке с берданкой[20] в руке крикнул ему, чтоб он не стрелял. А затем направил коня в нашу сторону.

— Не волнуйтесь и постарайтесь спокойно выслушать меня, — произнёс мужчина. — Мы не разбойники, но и не мирные граждане. Обстоятельства сложились так, что нам необходимо раздобыть деньги. Мы будем просить вас поделиться с нами деньгами, которые есть, наверное, у вас. Скажу проще, мы революционные рабочие, которых преследует русская власть. Поэтому мы вынуждены скрываться, а деньги на жизнь брать у тех, кто ими богат.

— Сколько у тебя есть денег? — обратился он к папе.

Итак, мы были окружены вооружёнными всадниками, которые держали в руках берданки, и должны были отдать деньги, которые взяли с собой, чтобы провести отдых в Абастумане. Не успел папа что-либо сказать, как из линейки, где ехали Люля и Миша Котченко, раздался голос Миши:

— Подождите, выслушайте меня. Я сын рабочего, который за революционную работу уволен с фабрики, но продолжает революционную борьбу, возглавляя подпольную ячейку рабочих-большевиков. Выслушайте меня и поверьте мне. Семья, которую вы собираетесь ограбить, — почётная семья города Кутаиси, это не купеческая семья, вы не на тех напали!

— Мальчик, не вмешивайся в дело взрослых! Ты должен понять, что революционную борьбу нельзя вести без денег. Итак, сколько у вас денег? — опять обратился мужчина в гимнастёрке к отцу.

Папа хотел что-то сказать, но раздумал, вынул бумажник и достал из него 400 рублей.

— Вот всё, что у меня есть. Не так уж много… Только вы, если ведете, как говорите, революционную деятельность, должны были бы знать заветы товарища Ленина: брать деньги у классового врага. А я простой служащий, получающий скромное жалованье за свой честный труд.

— Хорошо, давай 300 рублей, 100 рублей оставь себе. Нет ли у Вас, мадам, каких-либо золотых украшений, которые мы могли бы продать? Ведь 300 рублей — это гроши, а риск нападения очень велик.

Без колебаний мама сняла с ушей свои золотые бирюзовые серьги и протянула их мужчине. Тот взял серьги, покачал головой и протянул сережки маме обратно.

— За них ничего не дадут. Вы поверьте, мы в большом затруднении. Нам очень нужны деньги для переправки людей на север. Оставаться они здесь не могут. След уже схвачен. Что делать, как тут быть?

И вот мама, недолго думая, порылась в своей юбке и вытащила аккуратно сложенные бумажки 100-рублевого достоинства, так называемые «катеньки»[21], и протянула мужчине.

— Вот, берите эти деньги, я жертвую их на вашу работу, хотя в политике ничего не понимаю и думаю, что вы глубоко заблуждаетесь, проявляя непокорность царю. Царь милостивый и, наверное, простил бы вас и дал бы вам интересную работу.

Человек в гимнастёрке удивленно посмотрел на маму, слез с лошади, подошел к ней и сказал:

— Я студент Московского университета, сын известного в России человека. Я заверяю Вас, что всё в России не так, как должно было бы быть, и правит Россией не царь, а те, кто держат его в руках и творят нечто несообразное с правдой и честью человека. От всей души я принимаю Ваш дар на борьбу за правду. Я не знаю, кто Вы и какая Ваша фамилия, но знайте, деньги Ваши пойдут на правое дело. Народ благословит Вас: наши люди проводят Вас до Абастумана в целости и сохранности. Не сердитесь на нас. Мы все — рабочие, и хотели бы трудиться во славу родины и народа. Но это невозможно, пока страна находится в руках полиции и её заправил. Вот вы, — обратился он к папе, — говорите о товарище Ленине. Да знаете ли Вы, какой это великий человек?! Такие бывают один на несколько веков. Вы просвещённый человек, но о Ленине знаете по-настоящему очень мало, вернее — почти ничего. Мадам, прощайте. Да благословит Вас Бог, в которого, я думаю, Вы верите. А тебе, мальчик, я дам совет, — сказал он, обращаясь к Мише, — береги своего отца. Передай ему братский революционный привет и скажи, что наша организация крепкая и, когда придёт час, мы поддержим кутаисских товарищей. Прощайте… Трогайте! — крикнул он нашим возницам.

Мы тронулись в путь. Два конника ехали за нами следом до самого Абастумана. Там один из них подъехал к нам.

— Прощайте, — сказал он и прибавил, что дальше ехать они не могут. И они ускакали.

Возницы подвезли линейки к дому лесника. Папа расплатился с возницами (у него осталось совсем мало денег) и сказал им:

— Вы смотрите, никому ничего не говорите, и вас и меня затаскают по допросам. Пользы ведь от этого никому не будет. Поняли? — и отпустил их.

Прибыли мы к лесничему в 10 часов вечера. Он был человек известный в округе. Его дома не было. Он с утра уехал в объезд и собирался вернуться только через 2 дня. Приняла нас его жена и отвела нам три комнаты из шести, составляющих их квартиру. При доме был большой фруктовый сад. Но было поздно, все хотели спать, и знакомиться с садом я не стал. Однако заснуть никак не мог. Я был разочарован. Вот было бы здорово, если бы на нас напали настоящие разбойники! Связали бы и бросили в забытой крепости. Вот где я мог бы отличиться!  Я освободил бы своих. Напал бы на стражу, отнял бы оружие и вывел своих из крепости. Вот тогда бы я прославился на весь край. А здесь что же? Отняли у нас деньги и отпустили. При этом разбойники оказались простыми революционными рабочими. Я ещё в политике ничего не понимал. Однако понял совершенно ясно, что Миша оказался вовсе не мальчиком, а сыном революционера. Смотрите, как ловко он это от меня скрыл! Ничего, я у него допытаюсь обо всём. Когда я приеду в Кутаиси, надо будет присмотреться к его отцу. Может быть, он станет большим человеком. Главное же, надо разузнать и понять, за что они борются. Честная ли это борьба? Не должен ли я в неё вмешаться? Я крутился и вертелся не в силах заснуть. Наконец под утро усталость взяла свое, и я крепко заснул.

Проснулся от голоса Люли.

— Ты что заспался как убитый? Уже 10 часов утра. Вера и Миша ушли гулять, смотреть Абастуман. А ты всё дрыхнешь. Здорово ты струсил вчера, когда на нас напали разбойники? Говори правду, слышишь?

— Вовсе это не разбойники… Так чего было пугаться? Это ты струсила. Вся побледнела и дрожала, как осиновый лист.

— Мама говорит, — заявила Люля, — что никому-никому не надо говорить о случившемся. Слышишь? Не вздумай проговориться! Забудь, что было.

— Люля, милая, расскажи мне о революционерах, я столько книг прочитал, а о наших революционерах не знаю ничего. Это очень, наверное, стыдно быть таким безграмотным. Наверное, товарищ Ленин написал книгу, а может быть, и книги. Почему нигде — ни в книжном магазине, ни у букиниста — я не встречал его книг? Они что, запрещены, что ли?

— Тебе рано об этом знать. Я должна сознаться, что и сама не очень грамотная в этом отношении. Поговори с отцом. Он тебе больше меня скажет по этому поводу.

Однако я нашёл другой источник информации. Вспомнил про Мишу, который открылся вчера передо мной в совершенно новом свете. Но мне надо получить от него информацию не принуждением, а в процессе откровенных разговоров. Таким образом, я составил план просвещения, который буду выполнять осторожно и последовательно. В это время Вера и Миша вернулись с прогулки и, захлебываясь, начали рассказывать, какое замечательное место этот Абастуман. Бурная речка Абастуманка течет вдоль живописного ущелья, разделяет курорт на две части, дачи ютятся вдоль речки на отрогах крутых гор, стискивающих ущелье. Совсем недалеко, около парка, река обрывается вниз водопадом. Оказывается, они спускались под самый водопад и даже промокли под его брызгами, но уже высохли. Всё очень красиво. Я пожалел, что не был с ними, и сказал Мише:

— Неужели вы не могли меня разбудить и взять с собой? Это не по-товарищески.

— Ты так крепко спал, что было жалко тебя будить. Тем более, что и отдохнуть после вчерашнего приключения тебе было надо.

— Ты… — сказала Вера, — помнишь, Миша, что родные запретили нам вспоминать о происшедшем?.. Витенька, мы узнали, что за водопадом имеется крытый бассейн для плавания. Тебе, такому яростному любителю плавать, я и сообщаю эту новость в первую очередь. Вход платный по абонементу, который мама нам купит, как только получит деньги. Вот ты и загорелся. Я знала, что обрадую тебя этим, не так ли?

— Верочка, ты, наверное, шутишь. Вот уж я никак не думал, что смогу тренироваться здесь в плавании. Миша, а ты умеешь плавать?

— Немного…

Я научу тебя этому виду спорта. Ты увидишь, как хорошо я плаваю. Верочка, правда, я плаваю хорошо? Лучше тебя. Не правда ли? Вот надо узнать у Люли, взяла ли она мои плавки. Беда, если нет плавок! Не в простых трусах же плавать.

Выяснилось, что плавки не брали, потому что выехали в горы, а не на море. Но плавки свободно можно было купить в спортивном магазине, были бы деньги. Мама сказала, что деньги придут через несколько дней, а пока она одолжила немного у хозяйки. Не знаю, как маме удалось выйти из создавшегося положения, не только не уплатив деньги за дачу, но даже обратившись с просьбой о займе. Мама была в очень хорошем настроении, как будто то, что она отдала деньги, взятые ею с собой, незнакомому человеку, её очень радовало. Но родных никогда не поймешь, чему и почему они радуются или огорчаются.

За обедом, которым нас угостила лесничиха (я её так называю), мы расспрашивали её о достопримечательностях Абастумана. Оказывается, если ехать по дороге вверх, там будет два перевала: один на Батуми, а другой на Кутаиси. Оказывается, мы зря ехали через Боржом. Путь через перевал короче и красивее. Мы тут же решили возвращаться через перевал. Лесничиха очень хвалила Тимотесубани, где можно осмотреть роскошный древний храм и развалины крепости. Однако главным для меня было записаться скорее на плавание в бассейн. Лесничиха сказала, что даст записку, и всё будет сделано. Мы пошли с Мишей на базар, но было поздно, и ничего путного мы не нашли. Купили только черешню по 20 копеек за фунт — очень крупную и спелую. Мы разукрасили свои уши парочками из черешен и гордо возвратились домой. Миша ни словом не обмолвился о вчерашнем приключении, хотя я часто бередил его душу рассказами о турецких разбойниках, о которых читал в книжках. Я тоже не затрагивал эту запрещённую тему.

Хозяйке — а теперь и нам — каждое утро с фермы привозили парное молоко, сметану и сливки. Часто привозили и творог. Так что мы по утрам питались свежей молочной пищей. Через 3 дня дедушка прислал нам деньги и нежное письмо. В письме он подсмеивался над бедными путешественниками, которые растранжирили в дороге целое состояние. Ну конечно, он шутил.

Мы запаслись абонементами и на другие физкультурные снаряды, но практически ими не пользовались. А вот в бассейне пропадали часами, шли туда сейчас же после завтрака, а потом, закоченев, с синими губами грелись, лазая по горам, чтобы мама не обнаружила, до какой степени мы увлекались сидением в воде.

Миша, конечно, умел и любил плавать, но куда ему было равняться со мной! Нырял он просто плохо. Только уйдет под воду — сейчас же выныривает. То ли у него с дыханием были нелады, то ли глаза у него были непривычны к воде, только он сразу отказался от ныряния со стропил над бассейном. Вообще-то нырять с высоты стропил не разрешалось никому, но я подружился со смотрителем бассейна, и когда все уходили по домам, взбирался на стропила и прыгал в воду в самом глубоком месте бассейна. Смотритель мне говорил:

— Смотри, будь осторожен, тут не так уж глубоко, и если при прыжке ты сразу резко не будешь выходить в горизонтальное положение и плыть под водой на небольшой глубине, то разобьёшь себе голову о бетонное дно бассейна. Каково будет мне тогда?

— Как ты можешь сомневаться во мне? Я же ныряю с вытянутыми руками. Как же я могу разбить себе голову? Кроме того, я ныряю с открытыми глазами. Знаешь, на Зелёном мысу мы ныряли с моим двоюродным братом Котиком, прыгали со скалы с высоты в 10 раз большей, чем здесь. Верь мне, я умею хорошо плавать и тебя не подведу!

 При этом я рассказывал смотрителю о море, о загранице и о тому подобной чепухе. А он слушал и старался всё, о чём я ему говорил, представить себе в воображении. Миша на стропила никогда не лазил, да ему смотритель никогда бы этого и не разрешил.

В это время в Абастуман приехала этнографическая экспедиция — ловить в горных потоках саламандру. Саламандры — это такие водоплавающие маленькие ящерицы, которые являются редкостью в России и водятся только в притоках реки Куры. Ловить их очень трудно, так как они зарываются в песок и найти их в нём невозможно. Класть яички саламандра забирается в горные ущелья, как можно выше по ручью. Этнографы остановились у лесничего. Когда я изъявил желание пойти с ними за саламандрами, они охотно согласились, предупредив меня, что еду́ я должен с собой взять сам, так же, как и они, поскольку готовить они на месте не будут: нет времени. К вечеру они обещали привести меня домой, поскольку им самим надо было отдохнуть и поспать. Миша тоже захотел пойти с ними, что ему охотно разрешили.

Однако путешествие оказалось более трудным, чем предполагалось сначала. Во-первых, идти и лазить пришлось без всяких дорог или даже тропинок. Мы разорвали в клочья наши платья. Но главное — нигде пока не смогли найти каких-либо следов саламандр, как тщательно ни расчищали русла ручьев, резво сбегающих с гор. Наши этнографы были озадачены. Приехали ведь они с подробными описаниями мест, где должны были бы водиться саламандры!

Итак, первый день поисков не увенчался успехом. Пришлось на окраине Абастумана выждать, когда стемнеет, чтобы прибежать домой в порванной до неприличия одежде никем не увиденными. Дома уже все были в волнении из-за того, что мы не явились, как было обещано, к чаю. А когда увидели меня и Мишу, не говоря уже о взрослых этнографах, невольно вскричали от удивления. Одежда висела на нас длинными лохмотьями, а ноги были изранены, все в царапинах и подтеках.

— Господи, что с вами стряслось? На вас набросились разбойники или дикие звери?  — воскликнула мама, вся побледнев. — Вы все изранены!

— Ничего страшного, — сказал я, — колючки и шиповник разорвали нам одежду, когда мы продирались через заросли, но главное то, что ничего мы не нашли. Вы пока ещё не видели взрослых, они мало отличаются от нас. Они прошли через заднюю дверь и, наверное, переодеваются сейчас во всё чистое. И наш вид, когда мы переоденемся, тоже станет приличным.

Тут папа как начал смеяться, так и остановиться не мог! Мама пришла в себя, обмыла наши раны, дала чистую одежду, и мы стали выглядеть прилично. Однако царапины горели, и в теле был сильный зуд.

— Никуда я вас больше не пущу. Хорошо ещё, что вы не свалились с кручи, — сказала мама. — Тоже мне географы нашлись!

Но я знал, что это только разговоры. Вечером за столом все и этнографы также обсуждали непонятное: куда девались саламандры? Описание мест, где ещё 3 года тому назад они водились и откуда образцы их были отвезены в Петербург, не оставляли никаких сомнений в правильности наших поисков. Однако никакого присутствия саламандр в этих местах обнаружено нами не было. И тут я вдруг сказал:

— А правильно ли Вы выбрали время отлова? Может быть, они ещё не вылупились из яиц, отложенных самками в прошлом голу? Знаете ли вы, когда это должно произойти?

Мой вопрос сначала озадачил этнографов, они задумались, потом рассмеялись.

— Ты и прав и не прав в одно и то же время. Сезон саламандр уже начался, но почему они должны подниматься по тому же ущелью, что и 3 года назад? Их здесь стало мало, наверное, они вымирают. Этим, видимо, и объясняется наша неудача. Завтра мы пойдём другим ущельем. Послезавтра третьим, пока не набредём на гнездо, а может быть, на многочисленные гнезда этих рептилий. Но, ребята, мы вас завтра с собой не возьмём. Работа трудная и, главное, неблагодарная. Вот когда мы найдём саламандр, мы обязательно возьмём вас на результативную охоту. Не так ли, друзья?

На том и порешили. Когда все разошлись по комнатам, мы с Мишей пошли в свою (мы спали вместе). Я спросил его:

— Миша, ты никогда не говорил мне, что твой отец революционер. Объясни мне, что это за люди революционеры? Для чего они живут, работают? Над чем трудятся и чего хотят? У нас в семье никогда об этих людях не говорили или, может быть, и говорили, но до меня это не дошло. Я был в стороне от политики. И, конечно, в этом отношении я очень отстал!

Миша посмотрел на меня внимательно, как бы изучал что-то во мне, потом промолвил:

— Видишь ли, ты ещё совсем ребёнок. Начитался различных книжек, витаешь в облаках, и мир представляется тебе не настоящим, а каким-то чудесным, наполненным твоими героями. Ты живёшь обеспеченной жизнью. Познавать жизнь, какая она есть в действительности, тебе не имеет смысла раньше времени. Это не нужно ни тебе, ни твоим близким, ни твоим родным. Ты мне не поверишь и не поймешь, когда я начну говорить о жизни других, какой она бывает плохой, ужасной, полной отчаяния и безысходности. Родной мой, никогда, и особенно раньше времени, не старайся думать о чужих, о горе людском и о безысходности жизни для многих на земле.

Впервые я слышал от Миши такие слова. Больше он старался расспрашивать меня и особенно любил слушать меня, когда я рассказывал обо всём мною прочитанном.

— Ну, давай спать. Завтра пойдём в бассейн обмывать наши ссадины. Всё тело мое зудит. Видно, мы с тобой очень сильно ободрали кожу. Но это быстро заживёт, особенно у меня.

Я повернулся к стене и сразу заснул. Во сне грезилось, что я мчусь на диком мустанге по мексиканским прериям, чтобы овладеть кладом, зарытым ацтеками в пещере Мельпомены. Я был храбр в этих грёзах и в мечтах совершал невероятные подвиги. Наверное, Миша прав, что ещё рано покидать радостное детство и знакомиться с жизнью, какая она есть, в действительности. Однако я гордился, что у меня есть друг, верный и заботливый, и этот друг пришёл из другого мира, входить в который мне ещё рано.

Наши этнографы продолжали поиски, пока что безрезультатно. Появились сведения, что саламандр видели в окрестностях Боржома, и этнографы спешно отправились туда. Пока от них ничего не было слышно. Лето продолжалось. Папа давно уехал в Кутаиси. Мы с Мишей плавали и гуляли по диким окрестностям Абастумана. Созрела малина, и мы с Люлей отправились вверх по Абастуманке к перевалам, где, как говорили, малины было очень много. Надо было пройти километров 15, да ещё все в гору, так что мы вышли из дому в 5 часов утра, только-только занималась заря. На место мы пришли к 10 часам утра. С нами шла дочка лесника, Аннушка, которая хорошо знала места и вела нас прямо туда, куда надо. И действительно, малины было очень много. Переходя с места на место, от куста к кусту, я клал крупные спелые ягоды в свою корзинку. Иногда, машинально, себе в рот — и сладко раздавливал их языком. Я вместе с Верой поднимался с одной стороны ложбины, а Миша, Люля и Аннушка поднимались по другой стороне.

И вдруг совсем недалеко от них на той стороне ложбинки я увидел медведя. Да, настоящего медведя, а с ним рядом — медвежонка. Они оба спокойно лакомились малиной. Я страшно испугался за своих. Но как их предупредить? Они медленно поднимались по склону, собирая малину и не ведая, что их ожидает неожиданная и очень опасная встреча с матерой медведицей и медвежонком, которого мать будет яростно защищать. Я вскочил, оставил корзину с ягодами Вере, сказал, чтоб она не двигалась с места. Она тоже очень испугалась, не зная, что делать. Я же стал быстро спускаться в ложбинку, чтобы, поднявшись на другую сторону, успеть предупредить об опасности. Я рассчитал, что только бегом смогу добраться до них вовремя. Но как тяжело бежать по колючему малиннику! Его ветви были выше меня, и под ветвями я был совсем не виден. Но я прилагал все усилия, всю прыть. Весь в поту, мокрый насквозь и задыхающийся, я добежал наконец до наших. Они посмотрели на меня и испугались. Что это со мной? Я же делал им знаки — не говорить громко, показывал все время в сторону медведя с медвежонком, которые спокойно лакомились малиной, не подозревая, что люди так близко от них. От бега я задыхался и потому не мог произнести ни слова. Наконец судорожно я глотнул воздух и прошептал:

— Там медведь с маленьким медвежонком, совсем близко от нас. Но ветер дует в нашу сторону, и они не замечают людей. Скорее идите за мной!

Люля побледнела, высунула голову из малинника и побледнела ещё больше, увидев не более чем в 50 шагах здоровую морду медведицы. Миша тоже её увидел, но вовсе не испугался. Взял за руку Аннушку, и они медленно и бесшумно стали спускаться вниз. Люля двигалась за ними следом, я за ней. Надо было пересечь открытое место. Пока мы прошли шагов 20, не больше. Не успели мы выйти на открытое место, как раздался рёв, а затем шум ломающихся кустов. Медведь и медвежонок улепётывали от нас что было силы. Миша засмеялся и сказал:

— Оказывается, мишки испугались не меньше нас. Видите, как улепётывают? Летом дикие животные бывают сытые и никогда не нападают на людей. Наоборот, они бегут от людей, потому что не ждут от них ничего хорошего. Остановитесь, позовем Веру и продолжим сбор малины.

Мы посмотрели в сторону медведей. Но их след уже простыл. Мы совсем успокоились. Однако Люля сказала:

— Пособираем ещё немного малины и направимся домой, чтобы вернуться засветло. Аннушка, как здесь — много медведей? Ты должна знать это точно от отца.

— Нет, их осталось уже немного. Люди злые, они уничтожают безобидных животных, когда это им удается, ведь за это им обычно не приходится отвечать. Папа говорит, что изжить браконьерство очень трудно. Часто зверя убивают даже без пользы, лишь бы убить. Медведь на человека никогда не нападает. Нет к тому причины. Вы видели, с какой поспешностью они убегали? Вы правы, скоро надо собираться, чтобы засветло быть дома. Но бояться надо не зверей, а злых людей.

— Вот и приключение, о котором будет что рассказать дома, — сказал я. — Только дайте мне возможность об этом рассказать раньше вас. Вы увидите, как я это всё распишу, вы только не перебивайте меня!

Все согласились дать мне возможность описать происшествие по-своему. Через час все наши вёдра и корзины были полны малиной, и мы двинулись домой. Мы рассматривали склон горы и все пригорки вокруг нас, но, конечно, никаких медведей видно не было. Стало даже казаться, что нам почудилась встреча с медведем. Хорошо, что ещё только с двумя. Домой пришли засветло. Ведь вниз идти легче и быстрее, чем в гору. Мама поразилась огромному количеству малины, которую мы принесли, и сразу послала Люлю за сахаром, чтобы, не откладывая, варить варенье. Я же приступил к рассказу о нашем путешествии:

— Мама, ты не поверишь, — сказал я, — собирали мы малину не одни, а в обществе, как ты думаешь, кого?

И я пытливо воззрился на неё.

— А откуда я знаю, с кем вы собирали малину? Вижу, что собрали много, вот и всё.

— Нет, ты даже представить не можешь, в каком высокопоставленном обществе мы это делали. Разве самим, без посторонней помощи, можно собрать такое количество малины? Да нипочём! Ты, подумай, кто мог нам в этом помочь?

— Ну, я не знаю. Не тяни, говори!

Люля задержалась у дверей, чтобы узнать, что я скажу дальше. Решила, что успеет ещё сходить за сахаром.

— Так вот слушай! Собираем мы понемногу малину, а её не так-то много. Переходим от кустика к кустику и ту, которая спелая, отправляем в лукошко. Собираю я с Верой на одном склоне оврага. А Люля, Миша и Аннушка — на другом. Собираю и песенку напеваю. Вдруг рядом со мной раздалось сопение и чавканье. Думаю, что это Вера так чавкает? Поворачиваюсь налево и — что же ты думаешь? — вижу: плечом к плечу со мной малину уплетает огромная медведица, а рядом с ней её юный сынишка–медвежонок. Ну, конечно, я не растерялся и говорю медведице: «Что же ты малину поедаешь вместо того, чтобы класть её мне в лукошко?» Посмотрела на меня медведица, улыбнулась и говорит: «Твоя правда, переложи лукошко в левую руку, буду я малину в него засыпать, уж очень она мне понравилась!» И начала она мне малину в лукошко сыпать. Как увидели Вера, Люля, Миша и Аннушка рядом со мной огромную медведицу, да ещё и с медвежонком, завопили они нечеловеческими голосами и пустились наутёк. А медведица и говорит мне: «Что это твои друзья, такие горластые и такие пугливые, петь тебе мешают? Удивляюсь, право», — и продолжила собирать малину и класть её в мое лукошко. Тем временем наша братва отошла от испуга и решила проверить, жив я или меня медведица забрала! Подходят, видят, что медведица тут, и опять дали дёру. Когда лукошко заполнилось до краев, медведица и говорит: «Пойди к своим и прикажи принести мне мёду пчелиного. Страсть как я его люблю! Пусть придут с пустым ведром, я его малиной наполню. А если мёд не принесут, пусть знают: я найду их и съем живьём». И, сказав это, дико зарычала.

Я, конечно, с лукошком, полным малиной, скорее ретировался и вскоре нашёл своих. Они сидели на бревне у дороги и судачили, съела ли меня медведица или нет. Вера утверждала, что съела, Люля и Миша качали головами и не верили. Как увидели они меня живым и здоровым, да ещё с полным-преполным лукошком, удивились и засы́пали меня вопросами: как я вырвался из лап лютого зверя? Клялись, что видели, как зверь держал меня в своих лапах. Ничем не мог я их разуверить, что виденное было простым миражом. А доказательством было лукошко, полное малины. Сказал, что кому-нибудь надо отнести медведице мёд, и она соберет столько же малины. Но никто не согласился рисковать собой. Пришлось мне самому взять банку мёда, которую мы прихватили для завтрака, и отправиться назад, взяв, конечно, самое большое наше ведро. Все отговаривали меня, пугали, что назад я уже не вернусь, это ясно. Люля даже попыталась приказать мне: «Не ходи!» Но я, верный своему слову, поспешил назад к медведице, которая, увидев большое ведро, ласково заревела и похлопала меня лапой по плечу: «А я вижу — ты хитрый». Она поела меду, дала мед сыну, а затем вдвоем с сыном начала наполнять ведро малиной. Я тоже помогал им в этом. Ведро быстро наполнилось. Медведица и говорит: «Твои друзья большие трусы. Я знаю, они побоялись прийти сами ко мне. Скажи им, чтоб и близко ко мне не подходили, — задеру! Сам же в другой раз приходи один. Мы с тобой и без них наберём малины три короба. Но обязательно приходи с мёдом, очень его люблю». Так мы с ней и расстались. Вот, мама, тебе и отчёт, и объяснение, как смогли мы собрать так много малины.

— Ну и врунишка ты, Витя. Заливаешь, не стесняясь. Тебе сказочником сделаться надо, а не звездонавтом, как ты собираешься. Люля, чего же ты стоишь? Иди за сахаром.

— Мама, — сказала Вера, — про медведицу Витя говорит правильно. Была она в малиннике вместе с медвежонком, только наш храбрец улепётывал от неё так же, как и она от нас. Но Витенька не может не прихвастнуть и не покрасоваться своим красноречием. Этого у него не отнимешь. А малины на перевале действительно много. Надо будет ещё раз туда сходить.

И тут вдруг вперёд выступила Аннушка и заявила:

— А может быть, и правда, что говорит Витенька! — И она ласково посмотрела на меня. — Зачем же он будет выдумывать так подробно? Нет, наверное, он говорит правду — так, как это было на самом деле.

— Но, Аннушка, о чем ты говоришь? — вмешалась Люля. — Ведь ты была с нами, и медведь был на нашей стороне. А Витя прибежал к нам, только чтобы предупредить об опасности. Вспомни, родная, как это было.

— Нет, Витенька говорит правду, — заупрямилась Аннушка, у неё в голосе послышались слёзы. — Если это не так, откуда же у него оказалось столько малины? И лукошко полное, и ведро! Разве он мог бы один собрать столько и так быстро? Да ни в жизнь!

И Аннушка подбежала к двери своей комнаты и уставилась взглядом на меня. Я опешил и заволновался. Все с удивлением смотрели на меня, ожидая, что я скажу, как объясню огромное количество малины да ещё такой крупной и спелой, которое действительно оказалось в моей таре. А я никак не мог этого объяснить. Проглотив слюну, я сказал растерянно:

— Что вы уставились на меня, как будто я какое-то чудо гороховое. Как говорил, так и есть, и нечего мне вам объяснять…

И тут я сам вдруг поверил всему, что наговорил в каком-то экстазе. И чтобы вконец не растеряться, выскочил на балкон, а потом в сад, недоумевая, что же случилось, что правда, а что лихая выдумка?

Второй поход за малиной осуществить не пришлось. Погода в начале августа так сильно испортилась, что о походе не могло быть и речи. Целыми днями лил дождь, сильно похолодало, и мама решила, что настало время возвращаться домой. Думать о дороге через перевал не имело смысла. Абастуманка вздулась и превратилась в бурный поток, к водопаду страшно было подступиться. На мамин призыв приехал папа и быстро вывез нас из Абастуманского плена. Время до начала занятий я провёл в нашем саду, наслаждаясь его богатыми дарами.

15.08.2023

---

[1] Главы 1–4 см. «Нате» №3: Жизнь в борьбе • Литературный журнал НАТЕ (nate-lit.ru)

главы 5–8 см. «Нате» №4: Жизнь в борьбе • Литературный журнал НАТЕ (nate-lit.ru)

Предисловие М.В. Михайловой: Яркая жизнь • Литературный журнал НАТЕ (nate-lit.ru)

[2] «Мой дорогой» (груз.). — Здесь и далее прим. М.В. Михайловой.

[3] «Мама» (груз.)

[4] «Здравствуй» (груз.).

[5] «Говорить» (груз.)

[6]Алпана — населённый пункт, вблизи села Твиши. От него берёт начало дорога Алпана-Цагери, которая ведет в сторону Мамисонского перевала.

[7] Шови — горноклиматический курорт на высоте 1600 м. Имеется множество источников минеральных вод.

[8]Мамисонский перевал расположен на высоте около 3000 м., проходит через Главный Кавказский хребет в западной части Большого Кавказа.

[9] Муслин — тончайшая ткань полотняного переплетения преимущественно из хлопка. 

[10]Литерная ложа — зрительские места, расположенные очень близко к сцене. Обычно ложи обозначаются цифрами, но литерные получают буквы — А и Б.

[11]Гелатский монастырь Богородицы находится вблизи Кутаиси. Это один из самых знаменитых средневековых монастырей в Грузии, центр церковной и культурной жизни С 1994 г. — памятник Всемирного наследия. Был основан царём Давидом IV Строителем в 1106 г. и стал его усыпальницей.

[12] Хванчкара — природно-полусладкое красное вино, производимое из определенных сортов винограда Александроули и Муджуретули, выращиваемых только в Амбролаурском районе Грузии.

[13] Они — административный центр Онского муниципалитета в составе региона Рача-Лечхуми. Расположен у подножия Рачинского хребта на левом берегу реки Риони.

[14]Абастуман — посёлок городского типа. Горноклиматический курорт был основан там в середине XIX века, но подлинное развитие он пережил, когда там поселился брат будущего императора Николая II Георгий Александрович (1871–1899), выстроивший дворец и создавший парк. Там же он и скончался в результате несчастного случая, после чего курорт стал приходить в упадок.

[15] Боржоми — город-курорт на юго-западе Грузии. Знаменит минеральной водой.

[16] Ахалцихе — город на юге Грузии, в 28 км. от Абастумана, основанный в XII в. С XVI в. находилcя под владычеством Османской империи. В 1829 г. по итогам Адрианопольского мира крепость вошла в состав России.

[17] Другие названия реки — Оцхе, Абастуманисцкали.

[18] Кура — крупнейшая река Закавказья.

[19] Тимотесубани — старинный поселок. Там находился одноименный монастырь Девы Марии, построенный на рубеже XII–XIII веков святым мучеником, князем Шалвой Торели-Ахалцихели, национальным героем Грузии. На его развалинах и был построен храм Успения Богородицы.

[20] Берданка — однозарядная винтовка. Изобретателем считается Хайрем Бердан — американский военный, участник армии северян в Гражданской войне.

[21]  «Катеньки» — просторечное обозначение сотенных купюр, на которых была изображена Екатерина II.