(Алексей Сальников. Оккульттрегер. — М.: Редакция Елены Шубиной, 2022. — 416 с.)
«Оккульттергер» Алексея Сальникова — не самая свежая новинка. Роман вышел практически год назад, но интерес к тексту не угасает и из-за необычного сеттинга, и из-за зашифрованных автором на языке фантастики посланий и, что греха таить, из-за названия. Масла в огонь подливает и ещё одно, на этот раз совсем недавнее событие: «Оккульттрегер» вошёл в шорт-лист премии «Ясная поляна 2023».
Так о чём же роман? На Урале есть демоны, ангелы, муть и, самое главное, оккульттрегеры. Раньше они были существами безымянными, но потом кто-то выдумал позабавиться со словом «культуртрегер», очень модным, как говорят герои, в начале нулевых — модным настолько, что его совали всюду. И прижилось! Оккульттрегеры живут по много сотен лет — кто-то помнит революции и гражданскую войну — и несколько раз в год «линяют», меняя внешность. Владеют технологией сглаза. Только уральский современный сглаз работает, как «алохомора» в «Гарри Поттере»: помогает взламывать всё что угодно, от замков до паролей на телефонах. Есть у оккульттрегеров определённые метафизические обязанности, а ещё — гомункулы, которые принимают облик детей. В них, как в кощеевом яйце, сила и погибель оккульттрегера: ведь если выкрасть гомункула и узнать его имя, то оккульттрегер вновь станет обычным человеком. Вот и у Прасковьи, главной героини романа, гомункула похищают. Правда происходит это ближе к концу романа. В любом случае, приходится весь колдовской Урал на уши поставить. Будто до этого будничной суеты не хватало…
Проблема большинства романов в жанре городского фэнтези зачастую — в их чрезмерной серьёзности. Это вовсе не значит, что герои перестают шутить и подкалывать друг друга. Персонажи, допустим, «Никогде» Нила Геймана и «Тайного города» Вадима Панова очень даже не прочь поюморить. Речь о другом: в классических примерах городского фэнтези обычно разворачиваются некие архиважные события, сплетённые из разноцветных нитей интриг (и интриг внутри интриг), развязка которых непосредственно повлияет на героев, на государственные структуры, на город — словом, на весь мир текста. Это романы с размахом. Алексей Сальников делает всё с точностью до наоборот: пишет камерный ироничный роман, который эстетически смело можно маркировать как «российская хтонь». Формулировка — в разных вариациях — достаточно популярна в медиа. Во многом за счёт такой «хтоничности», например, и выстрелил сериал «Вампиры средний полосы», в этом ключе весьма похожий на роман Алексея Сальникова.
«Оккульттрегер» — текст-перевёртыш, где бытовое встаёт на место чудесного, профанное — на место сакрального. Херувимы Сальникова не могут жить на земле без спирта или сахара, потому порой превращаются в буйных алкашей. Престолы же, высшие ангелы, прячутся в неоновых вывесках. Некоторые демоны предпочитают окрашивать кончики волос в розовый, носить кигуруми и при этом заводить трёх собак по кличке Голод, Смерть, Война. А многие бесы работают среди администраторов и выбивают знакомым выгодные предложения. Всё «оккультное» и «потусторонне» здесь очеловечено настолько, что становится жутковато. Один из героев, Серегей-херувим, заявляет, что «мир создан так, чтобы в нем все чуть ли не противоречило бы самому себе», но при этом «так он в ровности и держится». На этой дисгармонии построен весь «Оккульттрегер». Алексей Сальников пытается донести очень простую мысль: чудеса — вокруг, они — в серой, холодной и порой пугающей действительности, а не в тонких мирах ангелов, демонов и прочих сущностей. В романе это показано весьма наглядно. Ведь когда всё чудесное низводится до омерзительно-бытового, бытовое становится чудесным. Прасковья «чудом» живёт на зарплату примерно в семнадцать тысяч рублей и заявляет, что у каждого человека есть необычные способности, о которых он мечтает и не догадывается. Например, проживать «на ту пенсию, которое давало государство», или «не замечать, что смерть всегда рядом». В этом контексте показателен эпизод, где Прасковья просит знакомого беса продемонстрировать девочке-соседке настоящее волшебство. И бес не находит ничего лучше, чем нарядиться Дедом Морозом и просто подарить большую коробку цветных карандашей. Срабатывает: девочка верит, что это не иначе как волшебство, чудо.
Посредством фантастического Сальников пытается подковырнуть русскую действительность: скальпелем городского фэнтези снимает запёкшуюся кровавую корку, удаляет отсохшую кожицу и показывает белоснежные кости сути. Это во многом работа по реставрации: возвращение предмета к изначальному, наиболее приглядному виду. В случае Сальникова таким предметом становится русская действительность с её кирпичными стенами, от которых рябят глаза, спортивными «кольцами с облезлой краской», играющими на всю улицу песнями Михаила Круга. Костюмы волшебных существ же на поверку оказываются новыми платьями короля: маскарад оголяет.
Детальная бытопись в «Оккульттрегере» соседствует с изображением гомункулов, херувимов, таинственной мути и «угольков» в душах жителей города. Такой контраст чересчур русского и чересчур волшебного сам по себе создаёт комически-сатирический эффект, но Алексей Сальников на этом не останавливается. Перчит роман иронизированием даже в описаниях: втянутая в плечи голова героя похожа на «ежа, сидящего меж двух верблюжьих горбов», а взгляд демонов на мир сравнивается с взглядом «малолетнего ютубера, распаковщика наборов лего». Все эти аккуратные шажки медленно, но верно приводят Алексея Сальникова в традицию бахтникской смеховой культуры, в рамках которой роман и функционирует. Место шутов и ряженых здесь занимают ангелы и демоны. Как булгаковские черти, попивающие спирт и починяющие примус, или, если рассмотреть роман в контексте современной жанровой традиции, ангелы-демоны «Благих знамений» Терри Пратчетта и Нила Геймана — те так и вовсе едят суши и проклинают лондонскую кольцевую трассу M25.
Но при всём своём несколько раблезианском безумии «Оккульттрегер» умудряется быть и по-чеховски грустным. Два главных инструмента в руках творца, если верить масонам, — циркуль и угольник; Алексей Сальников обходится комизмом и фантастикой. Герои сами начинают понимать, что их втянули в чудной водевиль и, будто ломая четвёртую стену, открыто заявляют о «карнавальности» происходящего: «ее работа оккульттрегером была связана с риском для жизни, забвением, демонами, ангелами — а если подумать, попадала она, как правило, в ситуации, похожие на опереточные». Или вот: «каждый из этих случаев можно было разложить на комические четверостишия, веселую музыку, яркие костюмы и грим». Да, герои вроде бы всё понимают. Но меняет ли это понимание что-то в их поведении? Нет. Они продолжают заниматься своими делами: бухать, записывать видеоблоги…. А что Прасковья? Скитается по разным оккульттрегеровским делам. Её, как кажется, бессмысленные передвижения медленно — даже чересчур медленно — подводят читателя к основным событиями. Эти нескончаемые блуждания по лимбу зеркальным отражением повторяют пустую бытовую суету любого нормального человека и вызывают лишь более острое желание поскорее опуститься глубже и глубже, на самые страшные круги уральского — да и просто русского — ада. Но Алексей Сальников хитрее: он сам запасается причудливой карнавальной маской и, отыгрывая благородную роль Вергилия, преграждает путь рукой и говорит: «Рано. Сначала посмотрим, как опохмеляются херувимы и ведут блог бесы».
17.10.2023