Автор: Лиза Оганесян
— Буся, расскажешь мне сказку?
— Про что ты хочешь сказку?
— Про море-океан, большую рыбу и чудеса.
— Про чудеса?
— Про много-много-много чудес.
Зимой мы решили отправиться в путешествие. Ехали налегке: мы не любим чемоданы, они тяжелые, громоздкие, в них куча вещей, которые вообще, на самом деле, никому не нужны. Долгая дорога одновременно утомительна и приятна: час до аэропорта, два часа — в нем, пять с половиной — самолет, еще четыре — автобус. Пересадка на машину, сорок минут в пути — и ты на месте.
Пятнадцать часов почти полного выпадения из прямолинейного полотна реальности. Никакой точки А словно бы и не существовало: возможно, кому-то когда-то она мерещилась — но вот он проснулся, протер глаза и через секунду совсем забыл о ней. Точку Б еще не придумали: когда-нибудь кто-то случайно о ней вспомнит — и она обязательно появится. Но сейчас волноваться об этом точно не стоит.
Птица, быстрее ветра мчится,
не машет крылом, но летит,
угадай, любимый,
куда.
Прикрываешь глаза. Самолет попадает в зону турбулентности. Автобус трясет на бездорожье. УАЗ подпрыгивает на каждой льдинке. Ты думаешь о бабушке, ты вспоминаешь, что когда-то она рассказывала тебе про Море-Озеро: «Оно огромное-преогромное. И там все еще живет волшебство».
— А почему, буся?
— Место такое самое по себе.
— А там можно увидеть русалок?
— Русалок вряд ли.
— А фей?
— Фей тоже, наверное, нельзя.
— А что же там тогда волшебного?
— А вот давай ты вырастешь, поедешь туда сама и узнаешь!
— Ну буся, этого так долго ждать!
— А вот и нет, это тебе только так кажется.
Лед похож на гигантское зеркальное полотно. Он искрится, встречая нас, он очень рад, что мы наконец приехали, он тянет к нам свои морозные руки, щупает за щеки и нос, приветствует. Наш проводник Володя говорит, что льда тут выделяют около 50 разновидностей: колобовник, торос, сало, шуга, сокуи… И каждый из них хочет рассказать свою историю: если прислушаешься, почувствуешь: место гудит. Это льды тараторят, перебивают друг друга, стараясь привлечь твое внимание.
Первый встреченный на рассвете
мне слово сказал одно,
угадай, любимый,
живое или мертвое.
Пока мы едем до Острова, Володя ни на секунду не замолкает:
— Я родился, и мне батя сразу домкрат в руки дал. Я вам говорю: если на лед неподготовленным выехать, и потом вдруг что случится, а у тебя ни кола, ни хера — кому угодно на берег звони: никто не приедет тебе помогать. Скажут только: «Сам ты, лошара, виноват, иди домой пешком, будет тебе уроком». Вот такие вот у нас тут правила.
Он рассказывает про свою прабабушку: она была шаманкой, а после смерти стала онгоном, одним из духов рода. Пока была жива, люди из близлежащих деревень и городов постоянно приезжали к ней лечиться. Володя говорит, что сам он тоже проводит ритуалы — но так, мелкие: на мир в доме, на здоровье, на урожай, на благополучие. Он говорит, что за священный очаг у него дома отвечает зона барбекю, и все обряды он проводит там.
— И харкнуть туда никто не смеет, и бычки выкинуть в мой барбекю тоже, — добавляет Володя после минутной паузы. — Кстати, девочки, а в наши края в это время вы вообще зачем пожаловали?
Мы со Светой переглядываемся:
— Не знаем, просто так, наверное, почему бы и нет…
— Может быть, чтобы поверить в чудеса ваши, — добавляет тихонько Света.
— А какие же тебе чудеса нужны?
— Света молчит, пожимает плечами.
— Эх вы, зеленые совсем. Ну ладно, будут вам чудеса, вы только не сомневайтесь. И не бойтесь ничего. Если почувствуете, что ходит кто рядом, может трогает — это духи наши. Они в основном миролюбивые. Не делайте главное ничего плохого.
* * *
Вечером мы выходим из бани. Тут практически нет фонарей, и поэтому всё небо усыпано толстыми масляными звездами. Снег хрустит громко, вдруг — скользко, мы со Светой хватаемся за руки. Вокруг тишина. Тишина режет воздух и проникает в уши чем-то звонким.
— Слышишь, там, среди деревьев, чьи-то шаги? Что это?
— Да нет, тебе кажется, тут кроме нас никого нет. Посмотри, вокруг вообще ничего!
— Не знаю, я точно слышала шаги.
— Лисы может? Ну, или волки?
Лицо румяное, глаза блестящие,
полные слез,
угадай, любимый,
горьких или радостных.
Ночью я плохо сплю. В номере душно, воздух плотный и колючий. Я ворочаюсь с одного бока на другой, утопая в мягком матрасе. С соседней кровати слышится размеренное дыхание Светы, мне хочется, чтобы ей снилось что-то хорошее. За окном ярко светит луна, и на полу появляются кривоватые тени от нашей мебели: округлый шкаф, изгибающиеся кровати, косой стул. Два мира встречаются в одной точке. Я протягиваю руку, ей тут же машет такая же, но совсем чужая рука из мира другого. Кто-то стучит в окно, и по комнате разливается тонкий дребезг стекла. Там — никого. Стук становится настойчивее. Кто-то начинает дергать ручку двери, затем распахивает ее и стремительно залетает внутрь. Это тень. Она склоняется надо мной, у нее появляются очертания — но они слишком нечеткие, чтобы уловить портрет.
— Это ты? — шепчу, не осознавая, кого именно я имею в виду.
— Это я, — отвечает тень.
Ответ тени почему-то меня успокаивает, глаза сами собой закрываются.
Громкий вой за окном,
угадай, любимый,
это ветер или волк,
что схватит и утащит за собой
в самую чащу леса.
Утром Володя нам рассказывает, что на дне Моря-Озера есть бездонная пропасть, ведущая в Северный Ледовитый океан. Там скитаются все души, которые не смогли уйти в другой мир.
— Грешники? — спрашивает Света.
— Грешники и не только.
— А кто еще?
— Те, кто остался тут из-за каких-то слишком сильных привязанностей и привычек, те, кого не отпускают оставшиеся тут. Проклятые, колдуны, работавшие с нечистой силой — вариантов много, на самом деле.
Подо льдом медленно проплывает что-то большое и темное. Я знаю, что это тень, которая приходила ко мне ночью. Я знаю, что сейчас она смотрит прямо на меня.
— А можно всё-таки как-то помочь этим застрявшим душам уйти?
Володя чешет макушку:
— Ну, допустим…
* * *
Ночью тень приходит ко мне снова. Она опять стучится в окно, распахивает дверь и летит к кровати, тянет ко мне свои руки. Я протягиваю руки в ответ, мне хочется ее обнять, но тело наливается тяжестью, и я проваливаюсь в сон. За окном ревет метель, но мне уже снится жареное солнце пустыни, из которой нас когда-то изгнали. Все призраки остаются ждать за окном, они всё равно уже давно не чувствуют холода.
Волосы пахнут холодом,
на вкус они соленые,
угадай, любимый,
где я была и кого видела.
Мы встаем до рассвета, хотим развести костер и встретить солнце. Пахнет лесом, пахнет костром, пахнет можжевельником, пахнет чем-то далеким, почти забытым и родным, пахнет почему-то детством и папиной пеной для бритья, пахнет мамиными духами Кензо с листом черной смородины. Накануне вечером Володя сказал, чтобы мы приготовили угощения для костра: его надо камлать. У нас есть всё, что любит костер: финики, круглый рис, молоко и молочная водка. Володя говорит, что тут мы можем просить костер о чем угодно: «Только о порче нельзя просить. Нет, конечно, можно, но грех на душу себе такой брать не надо. Вы же потом под эти льды после смерти вернуться не хотите?»
Костер нам рад: он с удовольствием принимает всё, что мы ему предлагаем, шипит, раздувается, протягивает свои языки и просит еще. Особенно ему нравится молочная водка.
Когда восходит солнце, наступает время просить костер.
Ночью костер камлала,
водкой и молоком поила,
а на рассвете
два слова сказала,
угадай, любимый,
какие.
— И ни в коем случае не тушите костер, — повторяет весь вечер Володя, — он должен сам уйти. Не заливайте его водой, не засыпайте песком, ничего не делайте. И, конечно, попрощайтесь с ним. Поблагодарите и попрощайтесь. Не забудьте этого сделать.
* * *
Тень больше ко мне не приходит. Она не стучит в окно, не распахивает дверь, не проглядывает сквозь толщу льда, не ищет меня в отражениях. Тень меня забыла.
— Буся, как с костром попрощаться?
— Спой ему песню.
— Буся, как с костром попрощаться?
— Прошепчи ему свой секрет.
— Буся, как с костром попрощаться?
— Поплачь да попричитай.
— Буся, как с костром попрощаться?
— Расскажи ему сказку.
— Нет, буся, лучше ты расскажи сказку мне.
— Про что ты хочешь сказку?
— Про темное-темное небо и мудреца, которого оно отвергло.
— Про что ты хочешь сказку?
— Про неподвижные камни и насекомых.
— Про что ты хочешь сказку?
— Про много-много-много чудес.
19.12.2023
